Шрифт:
– Тогда кто же был?
– Можно только догадываться...
– Кто конкретно разгребает разборки с Булатниковым и Насосом?
– Следак из городской прокуратуры, Малютин... Мосты к нему подбиты. Взяли дядю в оборот...
Кулиба пацан толковый. Иной раз быстрее хозяина соображает. Не зря Баул его к себе приблизил.
– Молоток, пять с плюсом тебе...
– Только этот мудила ни хрена не знает. А вот Михайлов в курсах...
– Какой Михайлов?
– Мент из РУОПа, зверь... С ним бы перетереть...
– Ну так в чем вопрос?
– Да не успели...
– Ну так шевелитесь...
– Канапырь и Дудка контакт с ним ищут.
– На нас этот мент работать должен. Закошмарить его или «бабок» на карман насунуть, но приручить бобика... И Бульдозера мне из-под земли достать... Если все будет путем, – Баул многообещающе глянул на Кулибу, – «озеленю»... Пятьдесят штук баксов лично на лапу сгребешь...
– Да у меня уже почти все схвачено, босс! Я сразу срубил, чем канитель эта дымит... На тормозах дело сойдет, не вопрос...
Баулу нравился оптимизм Кулибы. Только на душе было неспокойно.
– А завалишь дело, будешь умирать. Медленно и мучительно...
В глазах Кулибы появился страх. Уж кто-кто, а он знал, каким жестоким бывает Баул.
– О любой мелочи – сразу мне. В любое время!
На порученца надейся, а сам не плошай. Слишком крутая каша заваривается, чтобы сидеть сложа руки и ждать, когда кто-то за тебя ее расхлебает. Это дело он берет под жесткий личный контроль.
Следователь Малютин хмурил брови, напрягал взгляд – короче, делал умное лицо. Но Михайлов не воспринимал его всерьез. Хотя и не подавал виду.
– Личности преступников уже установлены... – вяло сказал он. – Вы уже в курсе...
– Да, конечно... Ранее судимые граждане Григорьев и Насонов... Их вина не вызывает сомнения... Только мотивы преступления неизвестны. Если они киллеры, то чей заказ исполняли?.. Так и не удалось установить, кому они могли подчиняться...
При желании установить это не так уж трудно. Михайлов уже знал, под кем ходили Григорьев и Насонов. Но предпочитал об этом пока молчать.
– А перестрелка у реанимационной палаты... Есть версия, что четыре преступника пытались ликвидировать Насонова. Как опасного свидетеля, понятное дело... Личности нападавших установлены. Их принадлежность к преступной группировке некоего гражданина Баулина не вызывает сомнения...
– Зато вызывает сомнение другое. Эти ли четверо пытались убить Насонова?.. И они ли убили милиционера?..
Ну вот, Малютин начал реализовывать заложенную в него программу.
– Точно установлено, что шестеро неизвестных, представившихся сержанту Коншину и старшине Званцеву сотрудниками ФСБ, таковыми не являются...
Дальше начался бред сивой кобылы. Из рассуждений Малютина следовало, что баульские молодчики не убивать пришли, а, напротив, защищать Насонова. И на подходе к палате столкнулись с неизвестными. Завязалась перестрелка, в результате которой неизвестные вынуждены были отступить... Бредовая эта версия ломалась легко. Прежде всего показания сержанта Коншина. Никаких сомнений, что бауловцы нападали, а не оборонялись. Потом, двое «неизвестных» стояли на стреме в палате – если бы они хотели, то успели бы убить Насонова...
– Где оружие, из которого убили сотрудника милиции Званцева? – задал наводящий вопрос Малютин. И тут же на него ответил: – Его унесли с собой неизвестные преступники. А это значит, что убийство милиционера их рук дело...
– Но почему, уходя, они не убили Насонова?
– Им помешали люди гражданина Баулина...
– Так все они были убиты...
– Тогда сержант Коншин... У него же было оружие...
– И пуля в ноге... В таком состоянии он ничего не мог предпринять против вооруженных бандитов...
– Вот видите, вы сами назвали липовых сотрудников ФСБ бандитами... Значит, вы согласны с моей версией...
– Боюсь, показания Коншина на корню разрушают вашу версию...
– Показания Коншина не протоколировались. А потому не могут быть доказательством...
– Вы хотите сказать, что мне необходимо допросить Коншина по всей форме?..
– Абсолютно верно...
В глазах Малютина была фальшь. Он совершенно не хотел, чтобы Коншин давал показания. Перед ним стояла задача – любой ценой обелить Баула. И он ее ревностно исполнял. И даже не боялся прослыть в глазах опера полным идиотом.