Наиболее крупные из клинохвостых попугаев – арары, или ары (Sittace), достигающие размеров ворона. От всех остальных попугаев они отличаются очень сильным, необыкновенно большим клювом и нередко чрезвычайно длинным хвостом. Арары распространены от Сев. Мексики до Парагвая и в Андах достигают высоты 3500 метров. По характеру это спокойные и в некотором смысле серьезные птицы. Питаются они древесными плодами своих лесов, но нередко нападают и на поля. Благодаря своему роскошному оперению, они ревностно преследуются индейцами.

Довольно распространенный вид арар – араканга (Sittace coccinea); мелкое оперение его пурпурово-красное, задняя часть спины, надхвостье и верхние и нижние кроющие перья хвоста небесно-голубого цвета, маховые перья цвета берлинской лазури, рулевые – красные. Араканга водится в северных частях Ю. Америки.

Другой вид – арарауна (S. caerulna) окрашен на верхней части тела в небесно-голубой цвет, на нижней части – в ярко-оранжевый.

Арары – типичные птицы девственного леса. Раньше они водились поблизости больших городов, но усиливающееся заселение страны далеко оттеснило их, и они исчезают там, где культура истребляет первобытные леса. «Во время плавания по рекам, обросшим на берегах густым лесом, – говорит принц фон Вид, – вы встречаете этих гордых, красивых птиц и тотчас же узнаете их по голосу, размерам и длинному хвосту, когда они медленно и плавно летят в далекой темно-голубой выси. Образ их жизни в общем мало разнится от образа жизни других попугаев. В полдень они отдыхают на нижних ветвях какого-нибудь тенистого дерева; но после двухчасового отдыха уже снова в деятельности. За исключением периода размножения, они летают группами, отыскивая плоды различных пальм. Как ни шумны они бывают обыкновенно, но тотчас же затихают, едва спустятся на дерево, на котором заметили свои излюбленные плоды; тогда об их присутствии узнают лишь по падению разгрызенной плодовой скорлупы».

Голос их звучит диким, почти односложным криком, сходным с криком наших ворон; всего громче они кричат, когда подкравшийся охотник выстрелом испугает их беззаботную компанию: они поднимают тогда крик, способный положительно оглушить.

Пойманные арары уже издавна считались любимыми птицами индейцев. «Весьма приятно было видеть, – говорит Гумбольдт, – около индейских хижин ручных арар, летавших по полям, подобно нашим голубям. В роскоши оперения эти птицы не уступают ни золотистым фазанам, ни павлинам, ни другим лесным куриным. Уже Колумб заметил, что туземцы Антильских островов едят вместо кур арар и других крупных попугаев».

Держать ара в неволе не всегда безопасно, так как они довольно часто пускают в дело свой страшный клюв. Однако многие становятся очень ручными, прекрасно отличают знакомых от чужих и сильно привязываются к своему хозяину. Арары редко выучиваются говорить так же хорошо, как другие попугаи, но не совсем лишены этой способности. «Мой арара, – пишет моему отцу Зидгоф, – обнаружил большую способность говорить и это под единственным руководством моей ручной сороки, которая очень хорошо говорит. Более 4-х месяцев после прибытия ко мне он оставался совершенно молчаливым, если не считать его ужаснейших криков. Однажды я перенес его в другое место, где вблизи находилась клетка с неумолкаемо тараторящей сорокой. Пробыв в этом обществе около 10-ти дней, арара стал передразнивать сороку. В настоящее время он называет моих детей по именам и тотчас же заучивает все, что ему подскажут; он имеет лишь ту особенность, что говорит тогда, когда остается один».

Самым понятливым и легко поддающимся обучению из всех попугаев должен считаться всем известный серый попугай, или жако (Psittacus erithacus), представитель рода серых попугаев (Psittacus); оперение его пепельно-серого цвета, за исключением пурпурово-красного хвоста; но если стереть нежную пыль, густо покрывающую перья, то они выглядят аспидно-синими. Область распространения серого попугая обнимает Западную Африку; здесь он попадается всюду, где есть крупные леса. По окончании птенцовой поры они вместе с молодыми присоединяются к другим попугаям, образуя стаи, и сообща носятся по окрестностям, ищут корм и ночуют. Они выбирают для ночлега определенные места – высочайшие деревья окрестностей и собираются здесь каждый вечер. С зарей вся стая поднимается снова, чтобы лететь в глубь страны, на маисовые поля; полусозревший маис составляет их любимую пищу, и опустошения, производимые ими на этих полях, громадны.

Всюду, где водятся жако, туземцы его ловят, приручают, выучивают говорить, а также употребляют его, как предмет обмена и торговли.

Серый попугай пользуется славой любимейшей комнатной птицы и всецело заслуживает оказываемого ему расположения. Его спокойствие, сообразительность и привязанность к хозяину возбуждают удивление. Уже Левальян прославляет достоинства одного серого попугая, жившего у амстердамского купца. «Карл – так звали попугая – говорил не хуже Цицерона, и я мог бы наполнить целую книгу мудрыми изречениями, которые мне приходилось от него слышать и которые он повторял, не пропуская ни одного слога. По данному приказанию он приносил ночной колпак и туфли хозяина и звал служанку, если она нужна была в комнате. Любимым местопребыванием его был магазин, где он приносил большую пользу, так как при отсутствии хозяина давал криком знать о приходе покупателя. Только на 60-м году его пребывания в неволе память стала изменять ему, и он ежедневно позабывал что-нибудь из того, что знал прежде».

Еще интереснее другой попугай, живший в Вене; этот удивительный попугай был куплен в 1827 году министерским советником Андреасом Мехлетаром и через 3 года перешел во владение к церемониймейстеру капитула Ганиклу; последний занимался с ним необыкновенно усердно и добился высокого умственного развития своего питомца. Ленц, бывший последним владельцем этого попугая, рассказывает о нем следующее: «Жако внимательно следит за всем, что кругом него происходит, умеет дать всему известную оценку, правильно отвечает на вопросы, делает все, что ему приказывают, здоровается с идущими мимо, просит есть, когда голоден. Говорит ли он, поет ли или свистит – все это он исполняет так же чисто, как человек. В минуты увлечения он становится импровизатором и его речь делается сходной с речью оратора, которую слышат издали и поэтому не понимают. Когда он во время церковной службы слышит звон колоколов, то кричит: «Я иду, слава Богу, я иду!» Если хозяин уходит, то он кричит самым сердечным тоном: «Храни тебя Господь». У хозяина жако был перепел; когда весной он впервые начал выделывать свое «подь-полодь», попугай обернулся к нему и закричал: «Браво, попка, браво!» Чтобы убедиться, можно ли выучить попугая что-либо петь, вначале подбирали к мелодии такие слова, которые он мог бы произносить без труда; позднее он выучился петь довольно сложную песню. В Вене он даже насвистывал одну арию из оперы «Марта», и так как при обучении его учитель приплясывал в такт, то он перенял и сам танец: во время пения поднимал то одну, то другую ногу и забавно раскачивал головой. Под конец жизни жако стал прихварывать и часто повторял печальным тоном: «Попка болен, болен бедный попка». Вскоре он умер, по-видимому, от тоски по своему хозяину».

При хорошем уходе жако могут прожить очень долго; у амстердамского купца Миннинг-Хейзена попугай жил в неволе 32 года, затем перешел к другому хозяину, у которого прожил еще 41 год.

Попугайчики (Palacornis) относятся к числу самых красивых, грациозных и приятных родов попугаев, величина представителей которых колеблется от роста дрозда до размеров галки. Большинство видов водится в Южной Азии, и лишь немногие в Африке. Они отличаются сильным клювом, длина которого равна вышине, а кончик образует крутой крючок, длинными и острыми крыльями, короткими ногами и клинообразным ступенчатым хвостом.