На обратном пути к Тихову Линьков подъехал к реке, набросал в баул камней и забросил его в воду.

– Теперь все...

Что называется, концы в воду, мысленно отметил Радик.

– Вот так, лейтенант, мы теперь с тобой кровью повязаны, – закуривая, сказал Линьков. – Я знаю: ты не из трепачей. Но все равно скажу. Забудь, что делал, забудь, что видел. Мы никого не убивали...

Радик молча кивнул. Конечно же, он никому ни о чем не скажет. Дураку же ясно, что их с комбатом самодеятельность тянет на высшую меру наказания. А ему это не нужно.

– Никого не убивали, ничего не делали, – расслабленно улыбнулся Линьков. – Но все равно спасибо, братишка... Да, кстати, Кривунов на повышение идет, как ты смотришь на то, чтобы роту его принять?..

Радик смотрел на это положительно. Но ему не хотелось думать, что предстоящее повышение было платой за кровь, которую он пролил на пару со своим командиром...

Начальник караула – должность ответственная, особенно в бригаде специального назначения. Шутка ли – девять постов... Но ничего, Радик справился. Первый блин в этой части не вышел для него комом.

В казарму он возвращался с чувством исполненного долга. Справа от него громыхали тяжелыми ботами три десятка молодцев с оружием. Бойцы не выглядели уставшими, но чувствовалось, что притомились ребята. Отдых-то у них будет, но какой. Сейчас сдадут оружие, дождутся ужина, затем личное время, просмотр вечернего информационного выпуска новостей, вечерняя прогулка и отбой. А завтра с утра – плановые занятия по боевой подготовке. Радику чуть полегче. Доложит ротному о прибытии, сдаст оружие и отправится домой. Лариса накормит его ужином, затем они сходят в кино на вечерний сеанс, ну а потом спать – по разным комнатам. Не очень романтично, но уж лучше скучноватый вечер в ее доме, чем дух армейской казенщины в казарме...

Комбат тоже только что сменился с наряда. Был дежурным по полку. Радик увидел его у входа в казарму. Он стоял с каким-то высоким офицером, о чем-то спокойно с ним разговаривал.

– Караул! – плавно усиливая голос, скомандовал Радик.

Подразделение перешло на строевой шаг.

– Смирно! Равнение направо!..

– Вольно, – отмахнулся комбат.

Его собеседник даже не обернулся. Как стоял спиной к строю, так и остался стоять. Такой наглости Радик еще не встречал. Комбат мог бы его одернуть, но сделал вид, что не заметил проявленного неуважения к укладу армейской жизни.

Радик остановил строй, отдал распоряжения, распустил людей. И сам отправился было в оружейку, но невоспитанный офицер вдруг повернулся к нему лицом... Радик удивленно вскинул брови. Перед ним стоял старший лейтенант из давнего, но незабываемого жизненного эпизода. Правда, в настоящем он был уже в другом, гораздо более высоком звании... Это был подполковник Подольских. Подполковник!.. Сшитая на заказ фуражка нового образца, рубашка с коротким рукавом, наглаженные брюки, красивые, но явно неформенные туфли...

И сам Подольских таращил на него изумленные глаза. Вне всякого сомнения, он узнал в нем своего старого соперника, если не сказать, врага.

– Здравия желаю, товарищ подполковник... – буркнул Радик.

Он хотел пройти мимо, но Линьков не позволил ему улизнуть. Кивком головы показал на своего собеседника.

– Подполковник Подольских, штаб главного управления...

Бригада напрямую и непосредственно подчинялась Главному разведывательному управлению Генштаба. Выходило, что Подольских был офицером вышестоящей инстанции, возможно, непосредственный начальник. Теперь понятно, почему он так вольготно чувствует себя на территории секретной части.

– Лейтенант Улич! – Радик быстро, но в то же время небрежно поднес ладонь к козырьку.

– Хорошо у него служба идет, – надменно усмехнулся Подольских. – Всего двадцать семь лет, а уже лейтенант...

– Только что из училища, – начал было комбат, но осекся. Удивленно посмотрел на подполковника. – А откуда ты... Вы откуда знаете, сколько ему лет?

– Да так, служили вместе... – поморщился Подольских.

Нетрудно было понять, что его накрыла волна неприятных воспоминаний.

– Я пойду? – спросил Радик.

– Иди, – кивнул Линьков.

Похоже, он понял, что между ним и Подольских существует какая-то давняя вражда. И, судя по всему, это очень его обеспокоило.

Радик разоружился сам, проследил за тем, чтобы личный состав караула сдал автоматы и боеприпасы. Испросил и получил у ротного разрешение убыть домой. Но не ушел: вызвал к себе комбат.

Линьков был один в своем кабинете. Но Радику вдруг показалось, что где-то рядом незримо витает дух Подольских.