— Спутники дело дорогое. Поэтому в мировой практике распространение получает совместное их владение. Одна из транснациональных корпораций объединяет 150 стран. Львиная доля доходов принадлежит США. Не приведет ли логика событий и Россию к такому партнерству?

— Советский Союз уже входит в международную организацию „Интерспутник“, услугами которой пользуются 27 стран. Мы сейчас прилагаем усилия к тому, чтобы Россия также стала членом „Интерспутника“, поскольку она тоже владеет некоторыми космическими аппаратами. Что касается вхождения в самую крупную международнуюорганизацию космических систем „Интелсат“, то правительство Союза намеревается туда вступить. Такая деталь. Западные компании часть советских спутников не страхуют, поскольку по некоторым параметрам они не соответствуют международным требованиям. В связи с этим мы проводим работу с рядом канадских фирм, которые изъявили желание поучаствовать в создании спутников и в дальнейшей их эксплуатации.

— Наступил ли момент, когда вы подумаете и о россиянах, живущих за пределами республики? Два десятка миллионов — это внушительная цифра.

— Мы уже сейчас думаем. Спутник, который мы запускаем, по просьбе Казахстана будет работать и на их территории. Более того, мы приглашаем все союзные республики к участию в наших программах. Здесь определенный интерес уже проявляется. При дальнейших запусках спутников „Галс“ предусматривается использование их отдельных стволов для союзных республик и многозонового вещания в России. К 1994 году предусматривается его организовать именно в пределах отдельных регионов. Например, Башкирия готова вложить деньги в строительство активной передающей станции в Уфе. И тогда можно будет давать национальное вещание в зоне Урала и Предуралья.

— Здесь вы вступаете в определенную конкуренцию с Главкосмосом.

— Она имеет место. Но Россия тем не менее получает все то, что хотела бы получить. Хотя Союз и пытается все держать в своих руках и представлять все эти вопросы на международной арене. К сожалению, таково законодательство. У нас бывает очень сложный диалог, порой категоричный, не очень для нас приятный. Но тем не менее движение в пользу России идет. Нам дали точки для трех наших спутников. Есть гарантии, что будут еще четвертый и пятый аппараты. И мы вкладываем деньги в их разработку. Так что, несмотря на две системы — союзную и республиканскую, республиканская начинает занимать свое достойное место“.

„Владимир Борисович, — спрашивает министра Булгака другой журналист, обозреватель газеты „Россия“ (3.8.1991) Ю.Белявский, — для начала давайте разберемся: кому принадлежат средства связи, расположенные на территории России, республике или Союзу?

— В основном, конечно, республике. Если быть абсолютно точным — 75 процентов — наши, а 25 — союзные. Из миллиона российских связистов — 900 тысяч человек работают в системе Минсвязи РСФСР и только 100 тысяч подчинены союзному министерству.

— А как складываются отношения с союзным министерством?

— Достаточно сложно. Министерство — орган управленческий, а при нынешней ситуации Минсвязи СССР управлять становится почти нечем. Я-то лично уверен, что собственности на средства связи у союзного министерства не должно быть вообще. Республикам следует делегировать ему определенные функции, например в части координации единой технической политики, научно-исследовательских разработок и платить за исполнение этих функций. Союзный орган, как бы он ни назывался: министерство, комитет или, скажем, ассоциация, должен осуществлять координационно-методическую деятельность и не более.

Вот, к примеру, на территории России союзному министерству по-прежнему принадлежат все крупные кабельные линии и магистральные сети. Основной довод союзных связистов таков: по этим системам осуществляется управление армией, а она общесоюзная, значит, и эти средства связи остаются за Союзом. Это так, хотя почему нельзя доверить России управление этими линиями, мне непонятно, но, допустим, что наши оппоненты все-таки правы. Армейские нужды составляют только определенную часть загрузки мощных систем, а вот почему прибыль от коммерческой деятельности, производящейся по тем же каналам связи, должна попадать не в республиканский, а в союзный карман, объяснить сложней. Правда, тут есть еще одно обстоятельство: сохраняя за собой эту собственность, союзное руководство имеет возможность в случае чего перекрыть телеканалы почти на 70 процентах территории РСФСР.

— Так, может быть, в этом все дело? Союзные власти не желают выпускать из рук кран, дозирующий информацию?

— И в этом, наверное, тоже, хотя все 312 телепередающих и 7000 приемных станций, находящихся на российской территории, принадлежат нашему министерству. Таким образом, между Россией и Союзом существует некий телевизионный паритет. Думаю, что главное все-таки не в этом, а в желании союзного министерства сохранить себя в качестве управленческого органа. Что, кстати сказать, усугубляется нашей собственной, российской, политической неразберихой. На I Съезде народных депутатов РСФСР, принимая Декларацию о суверенитете, по чьей-то ошибке управление связью отнесли к союзной компетенции. Потом, конечно, спохватились и на Верховном Совете эту ошибку исправили. Но решение Съезда может отменить только Съезд. И вот уже на четырех последовавших за этим съездах секретариат не находит возможным внести этот вопрос в повестку дня“.

23 октября 1991 года на околоземную орбиту был выведен спутник связи „Горизонт“. Последний из трех космических аппаратов этой серии, закупленных в прошлом году Министерством связи РСФСР у Министерства обороны СССР. Удовольствие стать космической державой обошлось России недешево: цена каждого из „Горизонтов“ — 7 миллионов рублей плюс вывод его на орбиту ракетой-носителем „Протон“ — еще 10 миллионов. Зато правительство Ельцина имеет теперь в космосе законную, юридически оформленную собственность. Чего, как ни странно, нельзя сказать больше ни о ком в нашей стране.