Виталий Третьяков: Я полностью за создание банка. И, конечно, за единый профсоюз. Он объединил бы и электронную прессу, и газетчиков. Может быть, нужен единый профсоюз журналистов и типографских рабочих. Интересы у типографских рабочих и журналистов не во всем совпадают, но сегодня иметь единый профсоюз было бы очень важно. Типографские рабочие на нашей стороне. Они всегда были в российском революционном движении передовыми, после булочников. Надо с ними соединиться.

Виктор Югин: Для создания фонда в защиту гласности можно провести также международную лотерею. Мы такую лотерею однажды проводили. Удалось. Часть доходов от этой лотереи можно было бы положить в основание банка развития средств массовой информации России. В создании подобного фонда могли бы принять участие союз арендаторов, предпринимателей, кооператоров — новый сектор экономики.

Владимир Яковлев: Есть две вещи, в которые, на мой взгляд, можно и нужно вкладывать деньги: издательства и система распространения. Особенно второе. Издательств у нас много, можно выбирать. У нас с нашими издателями — а мы издаемся на „Красной звезде“ — никаких проблем. Мы по договору платим рабочим премиальные, рабочих это вполне устраивает. С распространением дело обстоит куда хуже, потому что система распространения у нас одна. Думаю, тут надо широко использовать новое предпринимательство. Скажем, в Ленинграде есть фирма „Человек“. В нее можно вложить деньги и создать общесоюзную систему распространения. Создавать банки я, честно говоря, не вижу необходимости. Гораздо перспективнее акционерное общество с участием демократических изданий.

Виталий Коротич: Необходимо защищать идеи друг друга, общий демократический пафос перестройки страны. Когда я пишу „наши идеи“, то вовсе не имею в виду принцип круговой поруки. Дорожу независимостью каждого из нас, наличием у каждого собственной позиции. Но если поносят принципы, которые близки и тебе, — заступись, помоги. Думаю, нам надо чаще организовывать общие „круглые столы“, другие собрания. Нельзя не отметить, что „Московские новости“ подают в этом хороший пример. Собираются ведь руководители неприсоединившихся государств и создают очень сильный союз, не теряя при этом ни одной из своих позиций. Вся консервативная пресса обладает очень сильной поддержкой „сверху“. Нас не защищает никто, кроме наших читателей. Давайте объединять их в помощь друг другу.»

Скучнейшая пропагандистская «Экономическая газета» да не сколько ведомственных журналов по различным отраслям «народного хозяйства» — вот и все, что выходило у нас еще недавно. Хотя вся без исключения советская ежедневная печать на первых своих полосах славила успехи наших тружеников, мудрость партии и ее грандиозные планы «строек коммунизма». Во всех без исключения вузах изучали «политэкономию социализма» и «политэкономию капитализма». И только сегодня признали, что по «Капиталу» Карла Маркса не стоит изучать современный капитализм, что наш социализм был поздней стадией феодализма, а коммунизм оказался не только мифом, но и очень вредоносной теорией. Что уж тут говорить о политэкономии и об экономической прессе.

Впору вспомнить школьный анекдот: едут на поезде Ленин и сотоварищи. Вдруг остановились — впереди рельсы кончились. Ленин предложил, давайте, мол, устроим субботник, поднажмем и быстро построим рельсовый путь. Так и сделали.

Тот же поезд, но уже со Сталиным. Рельсы кончились, состав встал. Сталин приказывает: чтобы сейчас же притащили рельсы, а не то всех перестреляю. Помогло, все все исполнили.

Вот Хрущев едет в своем поезде. Встали в чистом поле, впереди пу ти ктото разобрал. Хрущев и предложил снять полотно сзади состава и уложить его впереди. Поехали.

Брежнев со свитой мчится. Поезд остановился, дальше пути нет. Адъютанты и помощники выскочили из вагонов и с криками «едем, едем» стали раскачивать из стороны в сторону неподвижно замерший состав.

Вот и перестройка настала, гласность наступила. Поезд Горбачева набрал ход и остановился перед разобранными путями, с которых уже и рельсы и шпалы растащили. Тут Горбачев велел шире открыть окна и двери в вагонах и кричать что есть мочи: рельсов нет, шпал нет.

Вот такие у нас пока были экономические модели социализма.

Но постепенно деловые люди стали выходить на публику из подполья, вслух обсуждать свои проблемы. Для них стали, наконец, появляться газеты и журналы.

На страницах еженедельной газеты «Коммерсант» печатаются котировки западных валют на черных рынках различных городов СССР и советского рубля в столицах Европы. Даются прогнозы стоимости доллара у советских и иностранных валютных спекулянтов. Да за такие операции людей еще вчера хватали на улице и приговаривали если не к расстрелу, то уж к крупным срокам заключения. Статьи уголовного кодекса за незаконные валютные операции в СССР не отменяли, поэтому такого рода очень интересные заметки в «Коммерсанте» никогда не подписывались. Анонимно публикуются. В газете регулярно сообщалась стоимость на черном рынке всех основных видов западной электронной техники и одежды ряда зарубежных фирм (и это отдельно по многим советским городам). Рас сказывалось со всеми подробностями о ценах на эти же товары на различных рынках Запада. Настольная книга спекулянта получалась. А ведь в СССР статьи об уголовном преследовании за спекуляцию, т. е. торговлю с рук на всевозможных «блошиных рынках» (т. е. без всякой уплаты налогов государству), не отменялись. СССР только готовился вступить в «дикий капитализм» эпохи первоначально го накопления капиталов.

С 1989 года в СССР происходило то же самое, что началось в Польше десятью годами ранее. Оппозиция коммунистическому режиму пошла в сферу бизнеса и управления. Самые активные силы в советском обществе пришли к власти в мэриях Москвы и Ленинграда, Львова и Прибалтики, объединились в кооперативы в городе и на селе. При участии иностранного капитала стали организовываться кооперативные и государственные совместные предприятия, газеты, журналы, агентства новостей, банки данных и финансовокредитные учреждения, посреднические фирмы. Еженедельная газета «Коммерсант» — великолепно исполненная на 24 полосах малого формата, с очень высоким качественным уровнем информации — в считанные месяцы превратилась в лучшую советскую газету. Хотя советским это издание назвать трудно — лжи и пропаганды, наглых замалчиваний наших нескончаемых катаклизмов в «Коммерсанте» не было. Открывая газету, можно было быть уверенным, что парламентский, правительственный, партийный, экономический, военный обозреватели поделятся с тобой о том, что произошло за неделю, и выдадут самые достоверные прогнозы на ближайшее будущее. Подобного человеческого и делового стиля изданий у нас не было с 10 — 20-х годов. И вот они есть. Чуть иронический стиль «Коммерсанта» стали пытаться копировать и другие наши газеты — всем теперь хочется заигрывать с читателем. Можно, да не у всех получается — доверие надо завоевать.