Шрифт:
– Бывает такое.
– Так вот, только одна Варвара Ильинична и знает, с кем ее сосед жил... Вы бы поговорили с ней.
– Почему я? – удивленно повел бровью профессор Гарварт.
– Ну, мне кажется, вы бы смогли на нее повлиять...
– А вы?
– Милиции она не боится. А уговаривать ее бесполезно...
– Тем более я бессилен.
– Да, но Борщевика вы смогли разговорить, судмедэксперта нашего, а это, знаете ли, непосильный труд. Уж я-то знаю... Он сказал мне, что у вас взгляд опасный...
– Он вам сказал? – усмехнулся Гарварт. – Только что вы утверждали, что разговорить его – непосильный труд.
– Но вы же его разговорили, а он потом к начальнику моему пошел, жаловаться на вас...
– Жаловаться? – нахмурился Ипполит.
В сущности, он был не робкого десятка. Но под пунктом «Чего следует бояться» в его личном кредо стояло несколько подпунктов – и первый из них «обвинение в гипнотическом воздействии на психику людей». Воздействие это было незаконным, а оттого могло повлечь за собой большие неприятности. И жалоба на уровне начальника следственного отделения ОВД – не только серьезный прокол в работе, но возможные нежелательные последствия.
– Вас это смущает? – пристально посмотрел на него Чохов.
– Ничуть.
– Вы не боитесь неприятностей?
– Вы хотите, чтобы я разговорил вашу Варвару Ильиничну?
– Да.
– И тем самым подтвердить то, в чем обвиняет меня ваш Борщевик?
– И тем самым помочь следствию. А о неприятностях забудьте...
– Вы меня путаете.
– Вы должны помочь следствию. Тем более что это вы заварили кашу с убийством Крупнышевского...
– Заварил... – задумавшись, механически повторил профессор Гарварт.
– Вы сами должны понимать, что с нами лучше дружить.
– Это я понимаю... Хорошо, завтра я поговорю с вашей Варварой Ильиничной.
– Лучше сегодня.
– Но у меня заканчивается рабочий день.
– У нее тоже. Завтра она весь день будет на работе. А сегодня вечером вы можете с ней поговорить...
Ипполит уныло вздохнул. Больше всего на свете он не любил работать в неурочное время. И это при том, что ремесло сыщика предполагало ненормированный рабочий день. Конечно же, ему приходилось жертвовать своим личным временем в угоду делу, но делал он это крайне неохотно. Может, поэтому за семь лет сыскной деятельности не снискал себе особых лавров на этом поприще. Хотя мог бы. Если бы очень захотел...
Стандартный семнадцатиэтажный дом на улице Плеханова, небольшой дворик, почти наполовину заставленный гаражами-пеналами, недавно посаженные деревца на подвязках, еще не совсем сломанная детская площадка, где для профессора Гарварта нашлось место на низенькой скамейке. Здесь в ожидании он провел без малого четыре часа, пока гражданка Калинович Варвара Ильинична не вернулась с работы. В лицо он ее не знал, поэтому время от времени поднимался на пятый этаж, звонил в дверь ее квартиры. Наконец свершилось...
Ипполит нервничал, но виду не подавал. И предстал перед ней с невозмутимо-флегматичным спокойствием на лице. Зато уставшая после работы женщина дала волю своим чувствам. Дверь в свою квартиру и рот она открыла одновременно.
– Твою мать! Катись к черту, козел недоделанный!..
Локоны волос шевелятся, как змеи на голове Медузы горгоны, глаза навыкате, рот обезображен гневной синусоидой, мыльные пузырьки в уголках губ. Ипполиту стоило усилий сохранить самообладание.
А Калинович продолжала бушевать, но уже по нисходящей, успокаиваясь.
– Достали уже! Сил больше нет! Сколько можно?!.
– Все сказали? – дождавшись паузы, спросил Ипполит.
– Нет! Еще раз появитесь здесь, я за себя не ручаюсь!..
– Может, вы меня не за того принимаете?
– За того!..
Варвара Ильинична придирчиво осмотрела его с головы до ног.
– Где книги, в портфеле?
– Какие книги?
– А разве вы не из секты?
– Нет.
– И мораль читать не будете?
– Нет.
– Тогда кто вы такой?
– Моя фамилия Гарварт. Ипполит Илларионович Гарварт. Частный детектив...
– Частный детектив? – настороженно сощурилась она.
Локоны на голове улеглись, рот распрямился, но атмосфера нервозности оставалась такой же густой и насыщенной.
– Да, меня интересует убийство Вильяма Крупнышевского.
– Если частный детектив, то и расследование частное...
– Совершенно верно.
– А не пошел ты бы на...
И снова Калинович открыла рот. Но Ипполит и не думал никуда уходить. Он дождался, когда схлынет волна бесконтрольного гнева.