Шрифт:
– Раньше не обижался.
– Раньше ты в силе был.
– А сейчас?
– Нет за тобой силы, Тимоша. Подостов у тебя забрали, Заболонь рушится...
– Что там рушится?
– Все. Алекса твоего арестовали. Борца тоже. СИЗО твоими бандитами... пардон, сотрудниками охранного агентства забито...
– Вот именно, сотрудниками. За незаконные аресты ответить можно... Ты мне, майор, за все ответишь.
– И кто с меня спросит?
– Я!
– Боеголовка ты пустая...
– Ты в сговоре был с Зимовцом.
– Кто тебе такое сказал? – изобразил удивление майор.
– Он сам и сказал...
– Не знаю, мне он ничего не говорил... И никому не скажет... Застрелили Зимовца при попытке оказать сопротивление...
– Туда ему и дорога.
– Всем вам туда дорога... Не докажешь ты, что я в сговоре с ним был. А если бы и доказал, что с того? Клин клином вышибают. Главное, результат... А результат есть. Банда твоя на нарах, ты за решеткой – все, как говорится, в полном ажуре...
– О какой банде ты говоришь, начальник? – криво усмехнулся Тимофей. – Нет никакой банды. И никогда не было. Банды по лесам шарятся, грабят, убивают...
– Твоя банда по джунглям шарится. По каменным. И грабит, и убивает...
– Доказательства есть?
– Будут. Если плотно поработаем, то будут. А мы плотно будем работать, обещаю...
– Вот когда будут доказательства, тогда и поговорим. А сейчас отпускай меня отсюда, начальник, если неприятности тебе не нужны...
– Какие неприятности? Ты с оружием был задержан, рядом с трупом... Будем выяснять, кто гражданина Сланцева убил. Пока не выясним, здесь будешь находиться...
– Я тут ни при чем, начальник. И оружия при мне не было.
– Знакомая песня.
– Не знал я, что ты такой заядлый меломан...
– Ну, меломан не меломан, а похоронный марш устроить тебе могу. На пожизненное заключение...
– Ух, как страшно.
– Что, весело? Сейчас плакать будешь... Прокурора жди, Орлик. С обвинительным постановлением, все чин по чину...
– И в чем он меня обвинит?
– В убийстве гражданина Захарова Павла Аркадьевича. А также целого ряда лиц, находившихся с ним в момент смерти... Ты их всех застрелил, Орлик.
– Это я уже слышал. Бездоказательное заявление.
– Ошибаешься, друг мой ситный. Есть доказательства, – сказал Головатый с видом, с каким игрок выкладывает на стол небьющуюся карту.
– Какие доказательств? – холодея, спросил Тимофей.
– Железные. Показания гражданки Полосовой Лады Валентиновны.
– Вранье!
– Что вранье? Показания – вранье?
– Если она и могла дать какие-то показания, то не на меня... Не стрелял я в Захарова... И не надо поклепы возводить на меня, начальник.
Не мог Тимофей поверить в то, что Лада предала его. Не так давно был разговор у них на эту тему. Она смогла убедить его, что не предаст его ни при каких обстоятельствах... Но ведь в то же время она созналась, что человек Головатого пытался склонить ее к сотрудничеству... Что, если все-таки руоповцы добились своего?..
– Это не поклепы, Орлик. Это святая правда. Для нас святая... А для тебя эта правда, как святая вода для беса, – злорадно ухмыльнулся майор.
– Давай без сравнений, начальник.
– А какая разница, с ними или без? Все равно не отвертишься. Показания взяты под протокол. Опознание, сам понимаешь, проводиться не будет, потому что Полосова работала у тебя – не может тебя не знать...
– Почему я должен тебе верить?
– Мне все равно, веришь ты или нет. Для меня главное, раздавить тебя. И, поверь, я все сделаю, чтобы это случилось как можно скорее.
– Зачем тогда пришел, если тебе все равно? Позлорадствовать?
– Нет, предупредить... Тебя в Рязань отсюда переведут. Не в Заболонь, нет, именно в Рязань. И если я вдруг узнаю, что ты пытаешься давить на Ладу, пеняй на себя. Начальник следственного изолятора – мой лучший друг. Поверь, если с Ладой что-то случится, то я сделаю все, чтобы тебя сначала опустили, а потом убили...
Головатый изо всех сил давил на Тимофея взглядом. И от этого ему сделалось не по себе. Нет, сам по себе взгляд его не пугал. В ступор его вгоняло само предупреждение о возможных последствиях. Майор был уверен, что с Ладой может что-то случиться. Значит, он был уверен и в том, что у Тимофея есть повод ее наказать...
Следователь пожаловал на следующий день, утром. Тимофея выдернули из камеры предварительного заключения, доставили в тот же самый кабинет, где вчера он разговаривал с Головатым. Это был средних лет мужчина в чистом, наглаженном, но далеко не новом костюме в полоску. И сам он был аккуратно причесанный, гладко выбритый, но какой-то неухоженный. И пахло от него дешевым «Шипром».