– От страха?

– Ага, пилюли из желтого чемоданчика.

Юрец сунул руку в карман, вытащил оттуда несколько карамелек.

– А что здесь? – завороженно спросил Бамбук.

– Адреналин.

– Синтетический? Или эфедрин, схожий по действию?

– Тихо, – покосившись в сторону блатных, призвал к осторожности Юрец. И шепотом сказал, обращаясь к парню: – Ты что, химик?

– Ну, в какой-то степени, – загадочно улыбнулся тот.

– Теоретик?

– Больше практик.

– Потреблял?

– Ну, было… А ты не шутишь?

– Разве с таким делом шутят? По конфетке – и никакого страха.

– А вставит?

– Чуть-чуть.

Вадим понимал, о чем шел разговор. В хитрых конфетках заключен был легкий дурман. Наркотиками он не баловался, но иногда можно, тем более в тюрьме, где радуешься любой возможности хоть начуток оторваться от отупляющей действительности.

– Только тихо, без трепа, – сказал Юрец.

И раздал всем по конфетке. Обычные «раковые шейки» с необычной начинкой.

Вадиму досталась конфета с надорванной оберткой. Ничего подозрительного он в том не увидел. Если что и могло удивить, так это сами обертки: конфеты положено передавать без них. Могло, но не удивило. Не всегда инспектора на досмотре зверствуют, заплатишь денежку, и сигареты в блоке передадут, и консервную жестянку с водкой…

Привидений Вадим не очень боялся, но страшно было умереть. Он знал, что тюрьма – это самая чудовищная часть заговора против него. Он интуитивно догадывался, что должен повторить судьбу Егора Пермякова: заключение, изнасилование и смерть… Если, Пермяков, конечно, умер. Может, жив, падла, графа Монте-Кристо из себя изображает…

А может, все-таки умер? Кто его знает, вдруг это его призрак бродит по тюрьме… Что, если он и убивает?.. Сначала Гоше отомстил, теперь его друг на очереди… От этих мыслей Вадим почувствовал мандраж, руки сами развернули обертку.

Конфетка обладала горьковатым вкусом, зато после нее суеверные страхи отступили, в голове просветлело, легкая эйфория окрылила душу. Не было наркотического опьянения, не наступило забытье, но все равно приятно…

Уже к отбою Вадим вернулся в обычное состояние, но разболелась голова. Это не помешало ему заметить, как после вечерней проверки, подталкивая Ревуна к дверному проему, надзиратель сунул ему в руку записку. Обычное дело, арестантская почта.

Но после отбоя Вадима подняли. Точно так же, как в первую ночь своего пребывания в камере, он предстал перед воровским судом. Голова раскалывалась невыносимо, давление упало, сердце, казалось, вот-вот остановится от нехватки кислорода.

– Убивать тебя будем, – остро посмотрел на него Ревун.

– За что? – с трудом, немеющим языком спросил Коваль.

– Малява пришла. Петух ты. На воле тебя в гей-клубе видели.

– В Рубеже нет гей-клубов…

Вадим не оправдывался, он всего лишь констатировал факт. Чувство безразличия охватило его сознание, спеленало по рукам.

– Значит, в Москве видели, – злобно оскалился Вензель.

– Вранье, – обливаясь потом, в полном бессилии сказал Вадим.

– А это мы сейчас проверим, вранье это или нет. – Угрожающе поднялся со своего места Вензель. – Держите его!

Со шконок резво вскочили Бамбук, Ашот и Родион. Совсем недавно они были Вадиму друзьями или близко к тому, а сейчас они готовы были разорвать его на части. И двигало ими не только подобострастие перед блатными, но и злость. Ведь по тюремным понятием они теперь сами становились изгоями, потому что ели с обвиняемым за одним столом.

Вадим догадывался, что с ним собираются делать, но страха не было. Он уже точно знал, что жить ему осталось несколько мгновений…

Снова больница, снова знакомая палата, где Андрей оказался после реанимации, только соседей нет, все койки пустые. Из общей палата превратилась в отдельную.

Несладко пришлось ему. После аварии он три дня провел в коме, еще неделю душа находилась в пространстве между жизнью и смертью. Вторая неделя, третья… Выжил, выкарабкался, но состояние тяжелое. Серьезный ушиб головного мозга, множественные переломы ребер. Вывих ноги не в счет.

Андрей ждал Олесю. Она приходила к нему каждый день, чем несказанно радовала. Одно ее присутствие обладало большим лечебным эффектом, чем весь курс терапии в целом… Он ждал Олесю, но пришла Вика.

– Ты зачем здесь? – обеспокоенно спросил Андрей.

– Проведать тебя. Разве нельзя? – удивилась она.

– Сейчас Олеся придет.

– Ну и что? Я же по делу к тебе пришла… Ты в курсе, что творится у вас в тюрьме?

– Нет.

Сегодня утром к Андрею приходили Бугримов и Лыпарев, врач не разрешил им говорить на волнующие темы, поэтому о служебных делах не было сказано ни слова. Общие фразы, добрые пожелания, все такое прочее.