– Хорошо, но шрам же исчез.

– Дима, все, что мы знаем о мозге человека, – это три процента. Он, твой мозг, способен на такое, что не снилось ни одному фантасту. А если я скажу тебе, что человек силой одной только мысли может переноситься и в прошлое и в будущее, ты поверишь?

– Конечно! Все так и было!

– Что было?

– Я переносился. Вот именно!

– Дима! Хорошо. Допустим, ты переносился. Ну и что? В чем ты тут увидел логику?

– А ты знаешь, что я подошел к зеркалу и увидел там, в зеркале, не себя, а совершенно другого человека!

– Один ноль в пользу шизофрении.

– Уверен?

– Нет. Но похоже. Что еще?

– Я рукой по локоть ушел в зеркало.

– Хорошо, ушел, и что потом?

– Потом я вышел, пятясь назад.

– Вышел, здорово. Ну и где здесь логика? Пока все это в пользу ненормальности.

– Но может, логика состоит в том, чтоб обратить мое внимание?

– На что хочется обратить твое внимание?

– Я не знаю.

– Вот видишь? Ты не знаешь, а говоришь, что это логика.

– Разрешите? – в проеме командирской каюты стоял корабельный врач.

– Да! – командир взглянул на него удивленно, а потом пригласил: – Заходите.

– Товарищ командир, у нас проблема с Осеевым.

Через какое-то время.

– Так вы считаете, что это шизофрения?

– Я и сам не знаю, товарищ командир, у нас же на корабле ничего нет. Никакого оборудования. Тут анализы надо делать. У него навязчивые идеи… это похоже на шизофрению. Что-то вроде мании преследования.

– Давайте с самого начала. Он может стоять вахту?

– И может и не может.

– То есть?

– Сами знаете, по кораблю все распространяется очень быстро. Мне бы не хотелось, чтоб об Осееве говорили как о шизофренике. Он командир подразделения, он им руководит, и тут такое. Его видения не опасны, и я всегда рядом. Но…

– Но?

– Конечно, лучше бы поместить его в стационар.

– То есть всплываем в конце боевой службы, даем радио, мол, на борту больной, и идем в базу? И за боевую службу нам ставят два балла. А в базе выяснится, что он просто устал и все это от головной боли. Так?

– Товарищ командир, давайте не будем спешить.

– Хорошо, не будем. Что предлагается?

– Давайте освобождать его от вахты при малейшем подозрении на якобы головную боль. Я начну давать ему успокоительное. Пройдем небольшой курс, а там и до базы недалеко.

– Хорошо. Держите меня в курсе. Нам надо продержаться девять суток.

– Я понял, товарищ командир.

Через сутки командир решил поговорить с Димой. Он из каюты вызвал на связь центральный пост:

– Есть центральный!

– Осеева ко мне.

– Есть!

Через минуту к нему в каюту постучался Дима:

– Разрешите, товарищ командир?

– Да, заходите. Как вы себя чувствуете, Осеев?

– Нормально.

– А головные боли больше не беспокоят?

– Побаливает иногда.

– Врач уверен, что вам нужно пройти курс лечения. Попринимать успокоительного.

– Он вам докладывал обо мне?

– Конечно. Это же его обязанность. Все должны быть здоровы и на своих местах.

Для этого у нас на корабле и имеется врач. Так что, Осеев, продержимся или нам всплывать по вашему поводу?

– Из-за головной боли?

Дима ворвался к доктору:

– Что ты обо мне сказал командиру?

– Я? Ничего. Доложил, что периодически тебя надо подменять с вахты, чтоб ты прошел у меня небольшой лечебный курс.

– Курс? Он же только что говорил со мной. Спрашивал, продержусь ли я до конца похода. Что ты ему рассказал?

– Дим, ты успокойся и сядь.

– Какое там успокойся! Он же меня шизофреником считает. Что ты ему рассказал?

– Так! А теперь спокойно, ладно? Сядь!

Дима наконец сел.

– Ну! Говори!

– Поставь себя на мое место. Я о тебе ничего не рассказываю командиру, а потом у тебя случается очередное видение, во время которого ты входишь в зеркало и остаешься там навсегда. Так? И что тогда? Первый вопрос ко мне: «Где вы были, товарищ военврач? Мне надо было доложить».

Дима обмяк. Он понимал, что Женька прав, и еще он понимал, что никто ему здесь не верит.

– Командир спрашивал меня, дотяну ли я до берега.

Женя положил ему руку на плечо: