– Спасибо, Александр Александрович, – следователь взял протокол, – у меня к вам просьба.

– Пожалуйста, – Крошин чуть заметно склонил голову.

– Желательно нашу беседу сохранить, так сказать…

– Конечно. – Крошин пожал плечами. – Я не болтлив.

– Бывает, знаете ли, так, ради красного словца. С девочками также проведите разъяснительную беседу. – Следователь кивнул на дверь. – «Писатель» Шатров собрал еще не весь материал. Вы меня понимаете?

Крошин кивнул.

– Безусловно. Не подумайте, что я торгуюсь, Николай Тимофеевич. Об убийстве и нашем приятеле, – он поклонился Гурову, – я никому не скажу ни слова. Девочки тоже, я гарантирую. Однако, если у вас есть возможность и служебный долг вам позволяет, не сообщайте о случившемся мне на работу.

Лева следил за беседой, стараясь не выдать свою растерянность и неосведомленность, прилагал максимум усилий, чтобы сохранить умный вид.

– Зачем бы мне писать вам на работу, да и о чем? – Следователь тяжело отодвинул кресло и поднялся, давая недвусмысленно понять, что разговор окончен.

– Деньги-то Николаю дал я. – Крошин встал, подождал, пока хозяин кабинета протянет ему руку. Прощаясь, добавил: – Такой факт можно истолковывать по-разному. Спасибо и до свидания. Лев Иванович, – он повернулся к Гурову, – я перед вами несколько виноват, вы тут узнаете, так не серчайте. Заглядывайте, поболтаем за лошадок.

Лева молча кивнул. Когда Крошин вышел, взял протокол его допроса, увидев в графе, привлекался ли к судебной ответственности, запись «не привлекался», сказал:

– Не знаю, как в остальном, но здесь он соврал.

– Не надо о людях думать плохо, дружок, – следователь налил стакан воды, посмотрел на свет и, смакуя, выпил, – Александр Александрович не скрыл, что находился под следствием, запись же в протоколе сделал я. Чтобы тебе не гадать, а мне не превращаться в рассказчика, ты все это прочти. Позже обсудим. – Он положил перед Левой три протокола допроса и, вытирая пот, удалился из кабинета.

Суммируя прочитанное, отбросив скучные, но обязательные при допросах подробности, Лева узнал, что сегодня в семь утра к дежурному по Управлению уголовного розыска обратилась гражданка Лихарева Наталья Алексеевна. Дежурный Наташу выслушал, позвонил полковнику Турилину, который приказал отвезти девушку в прокуратуру города к старшему следователю по особо важным делам Николаю Тимофеевичу Зайцеву. Допросив девушку, следователь пригласил к себе Анну Полякову и Александра Александровича Крошина.

Лева читал протоколы по порядку.

«Вчера вечером, примерно около двадцати одного часа, – рассказывала Наташа, – ко мне в квартиру, которую я временно снимаю, пришли мои знакомые: инженер Крошин и конюх ипподрома Николай Кунин, последний находился в очень возбужденном состоянии. У меня в это время находилась моя подруга, студентка университета Аня Полякова. Крошин попросил меня сварить кофе и не мешать, так как им нужно поговорить. Мужчины принесли с собой бутылку коньяка, они расположились в комнате, а мы с Аней остались на кухне, где я гладила. Дверь в комнату плотно не закрывается, а дверь на кухню мы с Аней умышленно оставили открытой, так как хотели знать, о чем будут говорить мужчины. Крошин говорил негромко, он обычно так разговаривает, Николай же говорил очень громко, даже кричал, и я слышала все отчетливо. В основном говорил Николай, Крошин лишь его успокаивал. Из слов конюха я поняла, что писатель, который ходит к ним на конюшню, совсем не писатель, а работник уголовного розыска. Николай давно подозревал, а сегодня сам увидел удостоверение писателя, где черным по белому написано, что старший лейтенант милиции Гуров Лев Иванович состоит на службе в Управлении уголовного розыска.

Вопрос: Вы удивились словам Николая Кунина?

Ответ: Нет. Я не удивилась, больше испугалась.

Вопрос: Почему вы не удивились?

Ответ: Последнюю неделю Николай нервничал, из отдельных фраз, сказанных им Крошину, я поняла, что в смерти наездника Логинова виновата не лошадь. Логинова убили. Николай волновался и просил Крошина узнать, действительно ли появившийся на конюшне парень писатель, или он работник милиции. Крошин обещал Николаю выполнить его просьбу и просил меня, а когда я отказалась – Аню позвонить в уголовный розыск.

Вопрос: Крошин давал вам телефон?

Ответ: Нет, не давал.

Вопрос: Что было дальше?

Ответ: Я отнесла в комнату кофе, Николай и Крошин говорили, не стесняясь моего присутствия. Николай говорил о необходимости срочно скрыться и просил у Крошина денег. Тот убеждал Николая, что уходить в нелегалы, он так и выразился, глупо, раз напали на след, лучше явиться с повинной. Найдут все равно, а наказание совершенно разное. Николай не соглашался, продолжал просить деньги, Крошин не давал, говорил: во-первых, у меня нет, ты мне и так много должен, во-вторых, я тебе не дам в любом случае, так как это карается законом. Между ними началась ссора, Николай струсил и отступил. Я заявила, чтобы они немедленно оба уходили, так как я живу без прописки и не хочу попадать в историю.

Вопрос: А раньше вы не понимали, что уже попали в историю?

Ответ: Нет. Я же не знала, что Логинова убил Николай.

Вопрос: А теперь знаете?

Ответ: Да, он сам вчера вечером сказал.

Вопрос: Он говорил о каких-либо подробностях убийства?

Ответ: Нет. Затем пришла Аня. Она тоже стала уговаривать Николая явиться с повинной. Он отказывался, оскорблял нас, требовал денег. У нас с Аней денег нет, а Крошин сказал: «Денег не дам, если до утра не явишься с повинной, я первый сообщу о тебе». Николай забрал начатую бутылку коньяка, обругал нас и ушел.