– А это всегда пожалуйста…

Шура встала, распахнула свою простыню, села к Егору на колени… Его уже подташнивало от нее, но сейчас ему нужно было довести себя до состояния выжатого лимона, чтобы, вернувшись в дом, не прельститься Весной…

И все же ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы, встретившись в доме с Весной, пройти мимо нее с равнодушным видом.

– Стой!

Зато она не удержалась, взяла его за руку… Красивая, сочная и вкусная. Но не быть им на одной грядке…

– Чего?

– Опять надрался? – с упреком сказала она.

– И надрался, и надрал, – пьяно ухмыльнулся он.

– Пошляк.

– Зато не вру. Как было, так и говорю. В отличие от некоторых…

– Оправдываться перед тобой не буду, – пытаясь скрыть обиду, сказала она.

– И не надо. Тебе не за это деньги платят…

Егор ничуть не сомневался в том, что Весна находится на содержании Шенгрея. Не за бесплатно же она живет здесь, присматривая за ним.

– Меня поражает твое упрямство.

– А меня поражает ваша тупость!.. Да если бы я захотел удрать от твоего Шенгрея, меня бы никакой черт не удержал.

– Но ты же не удрал.

– Нет. А зачем? Мне с Шурой здесь очень-очень хорошо…

– Ну хорошо и хорошо… Только если ты не прекратишь пить, будет очень-очень плохо.

– Это угроза? – нахмурился Егор.

– Нет, это предостережение… Если ты сопьешься, за тебя никто и гроша ломаного не даст… Ты же с дури пьешь. А с дури спиваются очень быстро…

– Особенно если с аминала натрия начать. Или что там у вас было?

– Не было ничего.

– Тогда и тебя здесь нет…

– Да ты и ведешь себя так, как будто меня здесь нет. Но я-то все вижу… И как ты спиваешься, вижу… Смотри, доиграешься, спишут тебя со счетов за профнепригодность.

Весна говорила спокойно, но с уверенностью человека, в совершенстве знавшего систему, в которой приходилось вращаться им обоим. Вернее, ждать у моря погоды, поскольку заказ от Шенгрея так и не поступил.

– Это значит, что мне пора уносить ноги, – усмехнулся Егор.

– Даже не пытайся, мой тебе совет…

– Не надо мне давать советы. Твои советы меня раздражают…

– И все же я посоветую тебе взяться за ум… Завтра приедет Артур Андреевич. Скорее всего, к обеду. Ты должен выглядеть бодро и свежо, как человек, готовый идти в огонь и воду…

– Кому нужна эта показуха? Он все равно знает, что я закладываю за воротник…

– Не знает. Я говорю ему, что с тобой все хорошо. Но ты вынуждаешь меня врать…

– А иди ты знаешь куда со своим Артуром Андреевичем… А я пойду спать. Да, и еще, если захотите с ним пошалить, не будите меня. Когда все сделаете, тогда…

– Ничего не будет. Все давно уже в прошлом. Остались сугубо деловые отношения.

– Ну да, как и со мной… Гуд бай, мой надзиратель!

Весна смотрела ему в глаза грустным немигающим взглядом. Этот невыносимый взгляд растапливал лед в его душе, а он не хотел теплых отношений между ними. Он боялся снова приблизить к себе эту прельстительницу. Глупо было бы дважды наступить на одни грабли… Он резко повернулся к девушке спиной и отправился в свою комнату.

И все же он внял совету Весны. Вернувшись к себе, сразу же завалился спать, чтобы поутру протрезветь до состояния чистого стеклышка.

А утром он получил очередное подтверждение тому, что Весна общается с Шенгреем втайне от него. Иначе бы она не смогла узнать, когда он приедет. И не ждала его. А она приготовилась к встрече, приготовила вкусный обед. И о Егоре позаботилась – выстирала и выгладила его джинсы, рубаху и джемпер. Да и сама приоделась, накрасилась.

Егор едва ли не до крови закусил губу, наблюдая, как Артур Андреевич обнял ее одной рукой за талию, привлек к себе и поцеловал в щеку. И она льстиво улыбнулась ему, как будто всю жизнь только и мечтала о такой милости.

– Как живете, как поживаете? – с наигранной, как показалось Егору, любезностью спросил он.

– Ничего, не жалуемся, – ласково-елейным голоском ответила Весна.

– Мхом еще не поросли?

– Нет.

– И за домом, смотрю, приглядываете… Жаль, не могу остаться на ночь, а то с утра на рыбалку бы сходил. Ну да ладно…

Весна накрыла на стол. Супчик с фрикадельками, рыбная запеканка с капустой, салаты, яблочный компот… Артуру Андреевичу понравилась ее стряпня. И на Егора он посмотрел с благодушной улыбкой, за которой, как казалось, прятались ревность и даже досада.