– Только Льва не убивай.

Он хотел ей верить, но его очень смущало ее условие. Он не кровожадный, он мог бы пощадить Макара, но ведь для того и распинается перед ним Дана, чтобы спасти его от пули. И как только Макар окажется вне опасности, они оба тут же забудут свои слова.

– Ты его любишь? – спросил Ефим.

– Нет, – мотнула головой Дана. – Правда нет… И полюбить не смогу, потому что он тряпка… Но я не хочу, чтобы ты его убивал. А тебя возненавижу, если ты его убьешь…

– А если нет, то ты уедешь вместе со мной? Прямо сейчас?

– Да.

Не должен был Ефим верить ей, но безумная любовь – плохой советчик.

– Тогда собирайся, – сказал он.

– Вот и правильно, парень. Зачем тебе вся эта мутота, если можно с Данкой жить – не тужить… – обнадеженный благополучным исходом, заговорил Макар. – Она девчонка классная, но есть проблемы. Чтобы дом полная чаша, любит. Очень много ей не надо, но чтобы минимум был – косметика там, белье, шмотки. Это дело она любит… В постели – полный ноль, сразу говорю. На кухне то же самое… Если честно, мне все это надоело, но если у тебя любовь, стерпишь… Я тебе сейчас кое-что покажу…

Как ни бдел Ефим, Макар все же сумел его заговорить. И пока трепался, вернул себе и силу, и решимость.

– Тебе понравится…

Ефим должен был стрелять, когда Макар попытался встать на ноги, но замешкался, за что и поплатился. Он получил столь мощный удар по ногам, что с подскоком упал на спину, больно стукнувшись головой об угол табуретки. В падении он успел нажать на спусковой крючок, но пуля ушла куда-то в потолок. А «ТТ», скользнув по полу, исчез где-то за холодильником.

– Ну, ты и урод! – взревел Макар, наваливаясь на охотника, ставшего вдруг жертвой.

Ефим пытался сопротивляться, но, увы, силы были неравны. Макар взял его на болевой прием – захватил ногу и выкрутил ее с такой силой, что смерть вдруг показалась единственным спасением от невыносимой муки.

Ефим лежал на животе, с воем хлопая руками по полу, а Макар наслаждался его мучениями. Дана стояла в дверях, молча наблюдая за происходящим. Ефим видел ее ноги – она уже была в джинсах, в туфлях на низком каблуке. Похоже, она действительно собралась в дорогу. Но, увы, ему сейчас не до нее. Похоже, в свой последний путь он отправлялся в полном одиночестве.

– Смотри, Данка, как козлы подыхают! – гудел Макар. – Ты самая лучшая, извини за то, что наговорил. Это чтобы лоха развести…

Но Дана молчала. Или Ефим вдруг оглох от боли… Может, и оглох, но точно не ослеп. В пространстве между боковой стенкой холодильника и дверным проемом он увидел опутанный паутиной пистолет. Только руку протяни. Но Макар, увлекшийся ролью палача-мучителя, не замечал оружия. Зато Дана стояла так, что могла видеть, куда потянул руку Ефим…

Он мог бы дотянуться до пистолета, но как взять его в руку и уж тем более выстрелить в Макара? Невыносимая боль не позволяла ему вырваться из вражеских рук, у него не было никакой возможности занять более или менее удобное положение для стрельбы.

Но Макар сам помог ему.

– А теперь я буду тебя убивать, – сказал он, отпуская ногу Ефима.

Скорее всего, он собирался забраться к нему на спину, чтобы задушить или даже сломать шею. Но, воспользовавшись мгновенной передышкой, Ефим схватил пистолет. У него не было времени лечь на спину, но он смог повернуться на бок… Дана не могла не видеть пистолет в его руке, но Макару ничего не сказала. А когда он сам осознал грозящую ему опасность, было уже поздно…

Первый выстрел цели не достиг – пуля разнесла фарфоровый чайник у плиты, но вместе с тем вспугнула Макара, который интуитивно подался назад, чем усугубил свое положение… Дана еще могла его спасти, для этого ей нужно было ударить Ефима ногой по руке, выбить пистолет. Но она даже не шелохнулась.

Сначала Ефим попал в руку, затем – в грудь, а в заключение пуля влепилась Макару в лоб. На этом силы покинули Ефима.

Очнулся Ефим на том же месте, где накрыл его болевой шок. Он вернулся в сознание, но боль по-прежнему выкручивала ногу. Рядом на полу с простреленной головой лежал Макар. Страшная картина, но естественная. А что изумило Ефима, так это стоявшая у плиты Дана, которая преспокойно мешала кофе в турке. И все же спокойствие это было показным, о чем свидетельствовала бледность на ее лице.

– Ты хочешь угостить меня кофем? – спросил он.

– Не кофем, а кофе, – не оборачиваясь к нему, дрожащим голосом поправила она.

– Я сейчас был там, где ездят на метре и ходят в пальте, – вымученно улыбнулся он. – Потому и заговариваюсь… Ты уже вызвала милицию?

– И не надейся.

– Позвонила братве?

– Я что, похожа на чокнутую?.. То есть похожа, но не до такой же степени… Ты можешь сесть за стол…

Она молча и терпеливо наблюдала, как он пытается подняться с пола. Каждое неловкое движение отдавалось невыносимой болью в ноге, первые несколько попыток закончились неудачей, но Дана не пришла ему на помощь. Зато одобрительно улыбнулась, когда Ефим умудрился оседлать табуретку, и подала кофе…