Но и этот сон, как все на свете, закончился, и подполковник сразу проснулся и открыл глаза, когда его легонько тронули за плечо. Старший лейтенант Рататуев, которому выпало удовольствие быть часовым по прибытии вертолетов, кивнул в сторону группы офицеров.

– Полковник Самокатов допрос закончил. Вас требует…

– Иду, – сразу согласился Занадворов и рывком встал на ноги, одним этим движением возвращая себе бодрость духа и ясное сознание.

Самокатов сидел на большом камне рядом с каким-то человеком. Оба они встали при приближении командира группы спецназа ГРУ и поочередно протянули руки.

– Рад очно познакомиться, Сергей Палыч, – сказал Самокатов, человек небольшого роста, внешне очень подвижный и энергичный, с низким голосом, весьма несоответствующим его внешности.

– Взаимно, товарищ полковник.

– Старший следователь по особо важным делам Россомахин, – представился второй. – Окружной следственный комитет при военной прокуратуре. Навалили вы нам работы на месяц вперед! Пока со всеми разберешься… Хотя с теми, которых вы здесь остановили, все более-менее ясно. Отряд, вернее, три отдельных джамаата, состоял в основном из афганских и арабских наемников. Отправлялись отдохнуть на родину, но не дошли.

– Значит, больше не появятся в наших краях, – резонно рассудил Занадворов.

– И это тоже правильно, – согласился Россомахин. – Впрочем, это все не мои заботы, а только дела моих коллег, которые стонут, скажем так, от вашей производительности труда. Я соглашусь, что у них работы и без того хватает, а вы им добавили втрое против нормы. Я же здесь по тому же делу, что и Георгий Игоревич.

– Да, Сергей Палыч, нам сообщили, что вы слишком мало спали в последние дни, и потому мы решили провести допрос без вас. И провели. Один из чеченцев, кстати, давно и безуспешно разыскивается по всей Европе Интерполом, но безуспешно. А вы его здесь захватили, хотя, согласно нашим данным, в Чечню он обычно наведывается на день или два, и информация о его прибытии всегда запаздывала. Мы ничего не успевали сделать, как он исчезал из поля зрения всех силовых структур.

– Это кто такой? – спросил Занадворов, уже примерно зная, о ком идет речь.

– Некий Джогирг Вахович Зурабов. Официально он считается помощником Амади Дидигова, хотя в действительности являлся помощником очень многих полевых командиров, и ныне воюющих, и сложивших оружие, и убитых, и даже скрывшихся за границей и ныне проживающих там. В том числе и тех, кто находится в федеральном и международном розысках. Джогирг Вахович – финансист. И не просто финансист, а, как говорят, финансовый гений, способный очень удачно управлять порученными ему суммами.

– Он финансировал боевые действия и террористические акты? – спросил подполковник Занадворов.

– Только частично и косвенно. Он управлял финансовыми средствами многих командиров, а те распоряжались своими деньгами по своему усмотрению. Кто-то и на боевые действия тратил, и на террористические акты, кто-то на это выпрашивал деньги у спонсоров. Все, как обычно. Но все же большинство эмиров предпочитало собственными деньгами не сорить, понимая, что в Чечне можно только воевать, но мирно жить уже не получится, и потому старались обеспечить себе и своим семьям возможность безбедного существования за границей. По нашим данным, более четверти акций норвежских нефтяных компаний принадлежит чеченцам. И чеченская диаспора в Норвегии самая мощная и финансово сильная среди всех диаспор страны. И самая криминальная, кстати, тоже…

– А что этого Зурабова сюда занесло? – поинтересовался Сергей Палыч.

– На европейском финансовом фронте рискованная игра сейчас не приветствуется, и Зурабову там пока трудно. Решил развлечься другими делами и получил от Амади Дидигова предложение о крупной акции. На чем и попался. Впрочем, сам он ничего не рассказывает. Второй чеченец тоже не слишком разговорчивый. А вот подполковник специальной службы внешней разведки Грузии оказался настолько любезным, что даже готов с нами сотрудничать по полной программе. Естественно, с соблюдением скрытности его собственных действий нашей стороной. Мы вот с Россомахиным как раз советуемся, насколько подполковнику Мелашвили можно доверять. Кстати, сразу отмечу его характерную, как мне кажется, черту: он попытался и с нами торговаться. То есть согласен работать, но поинтересовался оплатой своих услуг. Собственную свободу он, видимо, достаточной оплатой не считает. Но я пока оставил вопрос открытым. Думаю, мы сумеем с ним договориться.

– А я здесь при чем? – вставая, спросил подполковник Занадворов, понимая, что если его посвящают в такие тонкости дела, следовательно, с этим вопросом ему и предстоит работать. По большому счету, многие вещи в этой операции вовсе не относились к компетенции военной разведки, зато другие – как раз наоборот, в силу той специфики, что военная разведка считалась государственной диверсионной службой, способной обезвреживать врага и срывать его мероприятия любого уровня, работая в глубоком тылу противника. И потенциального противника тоже…

– Думаю, Сергей Палыч, вы сумеете с ним договориться, поскольку вам предстоит работать напрямую с подполковником Мелашвили. И уже не здесь, а на территории Грузии. Вы помните, я говорил вам про возможную работу в автономной режиме? Это как раз она и есть.

Занадворов посмотрел в сторону сарая, куда снова отвели пленников, и вздохнул. Хорошо еще, что вместе с подполковником Мелашвили ему не навязали в союзники ту парочку несговорчивых чеченцев. Тогда-то уж точно ничего хорошего ждать бы не приходилось.