— Разговорчив… да только не о том.

— Жаль, — пожал плечами Илин-Ули. — Нам бы сейчас информация не помешала. А теперь иди за зельем, — после недолгой паузы сказал он. — И не забывай об осторожности. В городе могут быть прикрытые иллюзией стражи. Когда вернешься, я расскажу тебе о своих планах.

— А они у тебя есть? — ее бровь приподнялась, а глаза загорелись любопытством.

— Я же сказал, что мы необходимы друг другу, дорогая, — он улыбнулся одними губами. — У меня есть мозги и сила, у тебя красота и ловкость. Пора уже преподать урок зарвавшемуся эйсарду и его трусливым подчиненным. Если все сложится, как я задумал, мало им не покажется.

Когда Ариша уходила, она уже четко знала, что покушаться на компаньона пока не будет, а может, и вообще, не станет этого делать. Зачем? Ведь они неплохая пара. Как он там сказал? Красота и ловкость? Вот-вот… Наконец-то, этот рыжий гад оценил ее по достоинству. Давно бы так!

— Дура, — прошептал мужчина, как только стихли за дверью ее шаги. Он потянулся к ремню, вынул из ножен свой загнутый кинжал и положил его рядом, прикрыв краем плаща. — Только не наделай глупостей, Кейли. Будет жалко убивать тебя так рано.

Вокруг было много света. Яркого, теплого, обволакивающего… В него хотелось погрузиться, как в воду, и пить его, пить, пока необычная жажда не перестанет жечь горло. Не то, чтобы вкусно, но зато питательно. Я ощущала себя черным пятном в золотисто-белом океане. Словно клякса на кристально-чистой поверхности, моя сущность парила посреди танцующих искр. Уродливые щупальца растекались в стороны от темного тела, стремясь откусить как можно больше освещенного пространства. Каждый отвоеванный кусочек растворялся во мне, оставляя приятное чувство насыщения.

Еще!..

Капля за каплей по темно-лиловым венам растекался ослепительно-белый свет и тонул в вязком мраке моей плоти, как в черной дыре.

Мало…

Мой бесформенный силуэт становился все больше и ненасытней, я хотела пить и никак не могла напиться. Десятки разветвленных конечностей, извиваясь, будто многоголовые змеи, ползли к наиболее ярким местам окружения. Так тянутся пальцы изнывающего от голода человека к вожделенной пище. Так дрожат его руки.

Свет…

Только он был способен утолить мою жажду. И я стремилась к нему, поглощала, постепенно превращая во тьму. А на краю сознания маячила мысль о том, что есть в мире и более вкусное лакомство. Вот только добраться бы до него…

Где-то впереди зажглись два алых огонька, и черное кружево моей новой сущности радостно метнулось к ним. Огоньки предостерегающе мигнули, и моя необычная трапеза рассыпалась прахом, а вместе с ней исчезло и странное тело.

Бррр… и приснится же такое!

Не открывая глаз, я натянула повыше покрывало и повернулась на бок. Мышцы заныли, выражая тем самым несогласие с дальнейшим пребыванием на твердом, как камень, ложе. Я, конечно, люблю жесткие кровати, но не до такой же степени.

«Среди йогов, вроде, не числюсь, среди мазохистов тоже, да и среди нудистов замечена не была. Раньше, — подумала со вздохом, проведя рукой по своему боку. — Опять раздели. Сволочи! Ну, что за привычка у них такая? А? Или снова мои синяки замазывали, пока я, ничего не подозревая, гостила в царстве Морфея? Угу… А что, вообще, вчера было-то?»

Сладко зевнув, я села и соизволила, наконец, разлепить веки. Они тут же хлопнулись обратно. И не столько от яркого света, которого вокруг было полно, сколько от чрезмерной экстравагантности интерьера. Посидев так несколько минут, я все-таки решилась повторить попытку.

Нда… либо у хозяина этого помещения странный вкус, либо я провела ночь в музее. Или не ночь? Окон то нет. Откуда мне знать, что там на улице твориться?

Огромный зал с позолоченными колоннами, на которых точно грозди на дереве, висели кристаллические фонари, произвел на меня не самое приятное впечатление. И не последнюю роль в этом сыграли стены с блестящими, изломанными под разными углами драпировками, из-под которых торчали фрагменты живописных картин из жизни шестируких. Очередная галерея, надо полагать. Ну да, повеселее предыдущей будет (не такая кровожадная, да и гамма цветовая в тон окружению), но только мне от этого не легче. Сижу, как последняя дура, на огромной кровати с каменной плитой вместо матраса и пялюсь по сторонам. Стоп! А что делает кровать посреди пустого зала? Четыре зеркала в змеевидных рамах, такие же, как в комнате с саркофагом, мой разум почему-то не посчитал за мебель.

Я медленно поднялась, кутаясь в эластичное покрывало, и повнимательней рассмотрела место, где спала. Не удивительно, что мне было так неудобно! На камне, покрытом точно такой же золотистой тканью, как и та, в которую я замоталась, спать мне довелось впервые. Ровное ограждение с отшлифованным верхом опоясывало плиту с трех сторон и обрывалось с четвертой. Вместо бордюра там располагался наклонный спуск, по которому я и побрела вниз, задумчиво глядя под ноги. Длинный хвост неудобного одеяния волочился сзади, собирая в кучу и без того изрядно помятую простынь. Когда босые ноги коснулись холодного пола, я всерьез задумалась о перспективе вернуться пусть на твердую, но при этом на достаточно теплую «кровать».