В доме было очень тихо. Я слышал, как из аэропорта, расположенного на севере, взлетел легкий одномоторный самолет. Где-то дальше по улице басом лаяла собака. Дул легкий ветерок, но запах смога забивал запах жасмина. Я подтянул к себе чековую книжку и посмотрел на нее. У большинства знакомых мне семейных пар на обложке сначала напечатано имя мужа, а под ним имя жены — два самостоятельных человека. Здесь же я прочитал: «Мистер и миссис Мортон К. Лэнг». Баланс равнялся 3426 долларам и 15 центам. Все корешки были заполнены одной рукой — мужской.

— Возьмите ручку, и я покажу вам, как это делается, — тихо сказал я.

Она снова пошла на кухню, а когда я понял, что ее нет уже довольно долго, я отправился проверить, что случилось. Она стояла, опираясь одной рукой о стол, другую положив себе на голову. Очки лежали рядом, она тяжело дышала, а на столе рядом с очками образовалась маленькая лужица слез. Из носа у нее тоже текло. Представляете, и при этом я не слышал ни единого звука.

— Все в порядке, — сказал я.

Она не выдержала, повернулась и уткнулась мне в грудь. Ее сотрясали громкие рыдания, и я прижал ее к себе, чувствуя, как намокает моя рубашка.

— Мне тридцать девять лет, и я ничего не умею. Что я с собой сотворила? Мне необходимо, чтобы он вернулся. О господи, как же он мне нужен.

Я знал, что она говорит не о Перри.

Я прижимал ее к себе, пока она не успокоилась, затем завернул несколько кусочков льда в полотенце и сказал, чтобы она приложила к лицу.

Через некоторое время мы вернулись в столовую, и я показал ей, как следует заполнять чек и обозначить баланс на корешке. У нее все прекрасно получилось, когда она поняла, что нужно делать.

Когда чек был заполнен, она попыталась улыбнуться, но, казалось, силы оставили ее.

— Наверное, мне придется сделать то же самое, чтобы оплатить счета.

— Да.

— Извините меня.

Она прошла по коридору в свою спальню, я немного посидел за столом, а потом отнес тарелки на кухню. Я вымыл оба стакана, тарелку и блюдце, вытер бумажными полотенцами, затем вернулся назад, собрал банковские документы и отправился в гостиную к перевернутому дивану. Она прикрепила нижнюю обивку на место, но ей придется несладко, когда она попытается привести в порядок все остальное. Я прислушался, но не слышал, как она ходит по спальне. Я перевернул диван и поставил его туда, где, по моему мнению, ему следовало стоять. А потом ушел.

Через сорок минут я уже сидел в своем офисе. Здесь мне нравилось гораздо больше. Например, вид из окна. И часы с физиономией Пиноккио. Мне нравились мои потертые складные кресла. Я аккуратно сложил карточки «Ролодекс», которые взял со стола Мортона Лэнга; они лежали поверх его банковских деклараций. Затем вынул свою депозитную книжку и чек на две тысячи долларов, выписанный Эллен Лэнг. Ее первый в жизни чек. Я заполнил квитанцию депозита, сделал на нем индоссамент, шлепнул печать «ДЕПОЗИТ» на свою подпись, убрал его в депозитную книжку, положил все обратно в стол, закрыл ящик и переключил мозги в положение «нейтрально». Это было относительно легко.

В этот момент открылась уличная дверь, и в маленькой приемной возникла голова в форме грейпфрута и худые плечи Кларенса By.

— Я не вовремя?

Пиноккио стрелял глазами по сторонам.

Кларенс вошел вместе со своим портфелем. Он владел «Отличными гравировками Ву», его офис располагался на втором этаже, над банком. Я заходил к нему неделю назад, чтобы поговорить с ним о визитных карточках и официальных бланках, сказав ему, что хочу, чтобы они выглядели более профессионально.

— Я сделал образцы, — сказал он. — Ты мне подкинул пару оригинальных идеек.

Я не помню, чтобы у меня были оригинальные идейки, но тут уж ничего не поделаешь. Он поставил свой портфель на стол, достал из кармана рубашки несколько карточек и разложил их на портфеле, как заправский крупье в казино. Я посмотрел на Пиноккио. Кларенс нахмурился.

— Похоже, ты занят.

— Временные разочарования жизнью свойственны человеческой натуре. Это пройдет. Продолжай.

Он повернул ко мне портфель.

— Вуаля.

Он принес мне четыре карточки: две белые, одну, если смотреть на нее почти закрыв глаза, светло-голубую и еще одну, кремовую. На одной из белых в центре был углем нарисован человеческий глаз, над ним было написано: «Детективное агентство Элвиса Коула…», а под ним: «…займется вашим делом».

— Да, тут все по делу, — сказал я, и он просиял.

На другой белой карточке мое имя было выписано дырками от пуль, а под ним красовался дымящийся пистолет.

«Неужели это я придумал?»

На голубой карточке увеличительное стекло, лежащее на охотничьей шляпе, украшало левый верхний угол, а в центре было от руки написано название нашего агентства.

— Викторианский стиль, — заметил я.

— Элегантно, — кивнув, подтвердил он.

На кремовой карточке мое имя было написано современными печатными буквами, под ним я прочитал, как называется моя специальность: «детектив». Весь правый верхний угол занимал автоматический кольт 45-го калибра. Я смотрел на эту карточку дольше остальных, а потом сказал: