Он стал спешно придумывать, как объяснить свое предложение, и мгновенно покраснел. А Тедди Фрейм рассматривал свой бокал, как бы ожидая, когда краска сойдет с лица Ходдинга.

– Не знал я, что вам люди нужны, – сказал он, улыбаясь, как мальчуган, – а то бы сам попросил работы.

– Вот и хорошо, – энергично поддержал его Ходдинг. – Вы ведь знаете что-то о моей машине.

– Так. Всякое болтают, – сказал Тедди, пожав плечами. – Да вы об этом не думайте. Меня больше деньги занимают. А денежки-то у вас водятся, насколько я понимаю. Машину делают деньги. Чем больше денег, тем лучше машина. Очень даже просто.

Желая отступить на второй план, Ходдинг сказал:

– К тому же, мой главный инженер – прекрасный человек. Я просто уверен, что вы быстро сработаетесь.

– Ормонт? – задумчиво сказал Тедди. – Слышал, слышал. Ведь это он собрал тот «Лотос», что два сезона назад взял первое место в Буэнос-Айресе, да?

Ходдинг согласно кивнул головой. Тут Тедди поставил бокал на столик и соединил руки в замок.

– Послушайте, вы ведь говорите о Тарга Флорио, да?

– Да. Первый вариант мы бы хотели испытать в Тарга Флорио, а второй позже…

Тедди Фрейм перебил его:

– Мало времени остается. Рассчитываете победить? И, не дожидаясь ответа, продолжил:

– Не долго и в кювет угодить. Прикатят спасатели на красной машине, и тогда прячь часы и кошелек подальше.

– Лучшая моя гарантия, – сказал Ходдинг, – это то, что я сам собирался вести машину. И вдруг я сообразил, что вы сделаете это намного лучше.

Тедди Фрейм потупился и, не подымая головы, тихо спросил:

– Сколько?

– Само собой, очень приличные деньги…

– Иначе и быть не может. Продолжайте.

– Ну, скажем, семьдесят пять, с правом замены на второй год…

– Вернемся к красоткам? – сказал Тедди. В его синих глазах не было улыбки. Ходдинг невольно удержал его за рукав и сказал:

– Я мог бы поднять до восьмидесяти пяти, но никак не больше, смета не позволяет.

– Сто, – сказал Тедди, – плюс расходы. Плюс два процента, если мы победим в Тарга, и еще два с половиной, если и в Ле Ман будем первыми. Если уж я соберусь уйти от Ферретти, то только ради чего-то действительно стоящего.

Ходдинг открыл рот, но не нашел, что сказать. Тогда он закрыл рот и кивнул. Тедди улыбнулся.

– Вот еще что. Подружка ваша, она только ваша или как?

– Мы помолвлены, – сухо пояснил Ходдинг, а голос у него стал скрипучим, как у старика.

– Не обижайтесь, старина, – мягко сказал Тедди, открывая дверь и жестом приглашая Ходдинга пройти вперед. – И не беспокойтесь. Мне что одна, что другая – все едино.

Когда они вернулись к дамам, Тедди ухитрился погладить Сибил по бедру.

В два часа утра Пол проснулся – что-то тяжелое завалилось к нему на постель. Это была Сибил. Она пробралась к нему раньше и целый час наблюдала, как он спит.

Пол зевнул и зажег свет. Увидев ее, он понял, что она пьяна. Улыбаясь и терпеливо вздыхая, он положил ее поперек постели и попытался раздеть. А она приподнялась и возмущенно отодвинулась от него. Потерпев неудачу, он закурил, а раздражение вылилось в саркастический вопрос:

– Ну, как сафари? Есть новые трофеи?

– Один, но большой, – холодно ответила Сибил. – А именно Гран-при. – Она повернулась и посмотрела на Пола. – Про свадьбу знаешь?

– Слышал вроде. Это точно?

– Точно.

– Хорошо, – сказал Пол. – Поздравляю. А теперь раздевайся и ложись.

Сибил встала как механизм, который вот-вот выйдет из строя, стряхнула с ног туфли и завела руки за спину, чтобы расстегнуть платье. Потом пошла к столику, на котором оставила бутылку виски из запасов Пола и снова налила себе.

Пол смотрел на нее с нарастающим раздражением. Прошлые недели были такие спокойные. А ведь он скучал по ней – девушке из Индокитая было до нее далеко – действительно скучал. Но его ничто не угнетало. Работа пошла лучше. Это было спокойное время, без всяких излишеств, он вел здоровый образ жизни.

– Если тебе надо учиться, прежде чем лечь ко мне в постель, – сказал он, – пожалуйста, не напрягайся. Сделай мне такое одолжение.

Она неожиданно разрыдалась. Закрыв лицо руками, она рыдала режущим, противным голосом, и в этом было нечто в высшей степени несообразное. На мгновение ему показалось, что звуки эти исходят не от нее, а откуда-то со стороны. Никогда раньше он не видел, чтобы она плакала, не слышал ее рыданий.

– Ну, что ты, в самом деле? – спросил он.

Не отнимая рук от лица и все еще всхлипывая, она неуверенно пошла к кровати, села спиной к нему.