Шрифт:
– Все указывает на самоубийство.
– Что именно?
– Ты же присутствовала на площадке и сама прекрасно видела: Таня отравилась.
– Верно.
– Яд оказался в кофе, – Марина отодвинула чашку.
– Тоже верно.
– Я, как и все остальные, склонна думать, что она сама подсыпала цианид.
– А можно поинтересоваться, почему ты так думаешь?
– Ну, – Марина замялась, – просто…
– Я отвечу за тебя. Ты придерживаешься такого мнения, потому что кто-то его озвучил, и все с радостью его поддержали.
– Кого ты имеешь в виду под словом «все»? Хочешь сказать, сама так не считаешь?
– Нет, я уверена, что Таню Карпову отравили. Произошло самое настоящее убийство!
– Странная ты особа, Катарина, ведешь себя как-то подозрительно, наверное, сказывается страсть к литературе детективного жанра. Кто, а главное, зачем мог отравить Татьяну?
– Мне самой не терпится узнать имя убийцы.
– Катарина, повторяю: поменьше увлекайся детективами, у тебя слишком богатое воображение, кроме Карповой, никто не мог незаметно насыпать яд в кофе.
– Откуда ты знаешь, ведь, когда Ручкин объявил перерыв, ты ушла с площадки.
– Я уверена.
– Нет, Марина, ты не уверена, просто, как ты сама сказала в начале нашего разговора, тебя не интересует ничего, кроме твоей работы. Вы все поглощены лишь собой, у вас на уме одни деньги – как можно больше заработать и…
– Неправда! Я никогда не ставила материальные ценности выше моральных. Не скрою, я люблю деньги, как и каждый нормальный человек, как и ты, в конце концов, и не пытайся убедить меня в обратном. Я никогда не была эгоистична по отношению к людям, годы работы в шоу-бизнесе сделали меня жестче, но, уверяю тебя, это лишь оболочка. В душе я люто ненавижу лицемерие и обман.
– Марина…
– Мне жаль, что ты считаешь меня бесчувственной куклой, не способной реагировать на чужие неприятности.
– Я такого не говорила.
– Но подразумевала!
– Нет.
– Не выкручивайся, я все прекрасно поняла.
– Марина, возможно, я была несправедлива к тебе, тогда прошу прощения. Просто мне жизненно необходимо разобраться в ситуации. Понимаешь, я не верю… ну хоть на части меня режь, не верю, что Танюха покончила жизнь самоубийством!
– И какие у тебя мысли?
– Честно?
– Конечно.
– Пока никаких, есть предположения, но они настолько туманны, что даже не хочется их оглашать.
– Одно могу сказать совершенно точно, Катарина, понадобится моя помощь – можешь смело обращаться. Если будет по силам, непременно помогу.
– Спасибо.
– А то, знаешь, не очень-то приятно, когда тебя видят исключительно бессердечным роботом, поглощенным работой, не замечающим ничего вокруг.
– Прости, что обидела тебя.
– Забудь. Слушай, может, закажем еще по одной чашечке кофе и пирожные?
– Отличная идея, не возражаю.
Марина подозвала официантку. Сделав заказ, женщины начали болтать ни о чем. За разговором Катарина пришла к мысли, что у них с Мариной много общего, и будет совсем неплохо, если они подружатся.
Не успев переступить порог, Катка услышала недовольный крик Ангелины:
– Павел Николаевич, неправильно делаете, неправильно!
– Тогда, может, вы сами займетесь ремонтом? – зло бросил Павел.
– И займусь…
– Катарина приехала! – закричал Артем, выбегая из кухни.
– Как дела?
– Нормально, у бабушки очки сломались, папа пытается починить, но пока ничего не получается, – Артемка понизил голос: – Бабка в гневе.
– Я уже поняла, а где мама?
– Они вместе чинят.
Взяв на руки Парамаунта, Катка прошествовала на кухню.
– Всем добрый вечер.
– Для кого он добрый, а для кого нет, – пробурчал Пашка, склонившись над столом.
– Почему я слышу пессимистические нотки в твоем голосе?
– Это ты у Ангелины Дормидонтовны спроси.
Копейкина перевела взгляд на старуху.
– А почему сразу я? Я прекрасно себя чувствую, просто произошло небольшое ЧП, у меня сломались очки…
– Сломались? – негодовал Пашка. – От них живого места не осталось, оправа пополам развалилась.
– Ну а стекла-то целы!
– Удивительно, как они не разлетелись на тысячу кусочков.
– Потому что на клумбу упали.
– Нет, не потому, что на клумбу упали, – передразнил Пашка тещу, – просто кое-кто очень любопытен и сует нос и другие части тела не в свои дела.