– Как они воюют? Как отзываются о них ваши танкисты? Что вообще говорят о них в войсках?..

К сожалению, я был застигнут врасплох и ни на один из его вопросов не смог дать вразумительного ответа. Ах, как я досадовал потом, что моя встреча с английским журналистом произошла слишком рано. Летом 1942 года я побывал у Ивана Ивановича Федюнинского, который командовал в то время 5-й армией, оборонявшей подступы к столице по автомагистрали Минск - Москва. Перед моим появлением он только что проводил гостивших у него английского и американского военных атташе. По свежей памяти он воспроизвел мне свой ответ на их вопросы относительно "матильд" и "Валентайнов":

– Машины, в общем-то, хорошие. Где-нибудь в Африке, в степях и полустепных районах да еще, скажем, в колониальной войне, когда не надо прорывать прочную оборону, они незаменимы. Для этого, вероятно, и предназначались. А у нас же местность преимущественно лесисто-болотистая, пересеченная. Для нее гусеницы этих машин узковаты. И "матильдам" и "Валентайнам" туго приходится в лесу, на крутых поворотах, подъемах и спусках - гусеницы часто сваливаются. И потом, на мой взгляд, ваши машины излишне комфортабельны - в них много гуттаперчи, которая легко воспламеняется. Впрочем, этот недостаток мы устранили.

– Каким образом?
– поинтересовались атташе.

– Очень просто, - объяснил Иван Иванович, - сняли гуттаперчу и отдали девушкам на гребешки...

После такой обстоятельной информации я бы, конечно, не сконфузился перед моим коллегой из Англии.

В эти дни все мы жили прежде всего битвой за Москву. Но тревожило положение и на других фронтах, особенно - Северо-Западном и Южном. 8 ноября враг захватил Тихвин.

Захват немцами Тихвина на первый взгляд казался не самой трагической потерей. К сожалению, нам приходилось в то время оставлять города и побольше Тихвина. Но этот относительно небольшой старинный городок приобрел тогда важное стратегическое значение. Наступая на Тихвин и Волхов, противник рассчитывал окружить Ленинград вторым блокадным кольцом, перерезать последнюю железную дорогу, по которой шли к Ладожскому озеру грузы для ленинградцев. Были у немецкого командования и другие далеко идущие планы: завладеть Тихвином и, соединившись с финнами у Свири, отрезать от центральной России Северный фронт и Мурманск.

Сразу же после захвата Тихвина Гитлер, выступая по радио, заявил: "Теперь Ленинград сам поднимет руки. Никто не освободится, никто не сумеет прорваться через созданные линии. Ленинграду придется умереть голодной смертью". Два дня подряд берлинское радиовещание каждые полчаса передавало сообщение о взятии Тихвина. Перед каждой передачей исполнялись бравурные марши.

Советское Верховное командование незамедлительно приняло контрмеры. Ставка потребовала от генерала армии К. А. Мерецкова только-только назначенного командующим 4-й армией, действовавшей в районе Тихвина, во что бы то ни стало отбросить немцев от города.

Наступление 4-й армии началось 19 ноября. На второй день - 20 ноября в "Красной звезде" появился интересный репортаж Михаила Цунца - "Большое сражение в районе Тихвина". Затем последовало его же сообщение с обнадеживающим заголовком: "Успешное преследование фашистских частей". А третья корреспонденция Цунца, напечатанная 25 ноября, свидетельствует уже о боях наших войск в самом городе. Она называется "Уличные бои в Тихвине".

Отмечу, однако, что материал о боях за Тихвин подавался в газете скупо. Генштабисты просили нас не "раздувать" эту операцию: противник не должен знать ни ее целей, ни масштабов. В сводках Совинформбюро о тихвинском наступлении даже не упоминалось. Пришлось беспощадно сокращать репортаж Цунца.

Под Тихвином прекрасно воевала 65-я стрелковая дивизия, прибывшая туда из Забайкалья. Командовал ею полковник П. К. Кошевой. О ее боевых делах Цунц прислал большой очерк, но напечатать его мы смогли лишь по завершении Тихвинской операции, да и то со значительными сокращениями. Выпал, в частности, живописный рассказ о том, как Мерецков "приучал" к войне командный состав дивизии, еще не побывавший под огнем, в том числе и полковника П. К - Кошевого, впоследствии маршала Советского Союза. Думается не лишним будет воспроизвести его по авторскому оригиналу:

"...Мерецков ознакомил командира дивизии с обстановкой. Показал все на карте. Северная железная дорога. Линия фронта. Тихвин. Подступы к Ладожскому озеру. Река Волхов - вот куда надо отбросить врага, чтобы Ленинград вздохнул свободнее. Ясно?

Казалось, беседа окончена. Кошевой уже хотел проститься. Но Кирилл Афанасьевич встал, подошел вплотную к собеседнику:

– А ты был, товарищ полковник, на войне?

– На гражданской был.

– А на этой?

– Нет, товарищ командующий.

– Надо еще до первого боя побывать тебе под огнем... Вот что, Петр Кириллович. Покрась свою машину в белый цвет и езжай на передний край. Он тут совсем рядом, около Астрачи.

– Что же мне там делать, товарищ командующий?

– А ничего. Понюхай пороху. Заберись в ямку и посиди. Там бомбят все время. Смотри, как летят бомбы. Та, что брошена над тобой, - не твоя, не обращай внимания, и пуля, что просвистит, - тоже не твоя, не кланяйся ей. Та, что попадет, не свистит. Испытай и артиллерийский обстрел, и минометный... Понимаешь, времени у нас совсем нет, а тебе я даю на акклиматизацию целый день - это немало. Но командир, который побывал под огнем, пусть хоть чуть-чуть, это тоже много значит... Пусть в полках знают, что командир дивизии не трус, что он первым в дивизии обстрелян... И еще учти: нужна не только смелость, но и осторожность.