На всей протяжённости дороги, у обочины, собралось уже много машин, разных цветов и форм. Из машин повыскакивали люди и бежали к месту аварии, чтобы хоть чем-то помочь пострадавшим. Ктото осматривал мужчин, констатируя факт смерти, качали головами, ужасаясь страшной аварии, а кто-то остановился возле Эры и, галдя, спрашивали, как она себя чувствует. Какой-то неприятный уху звук донёсся со стороны дороги. Белая машина, с красным крестом на правой стороне, остановилась. Из неё вышли четыре человека в белых одеждах, из них одна была женщиной. Двое мужчин несли носилки, один большой блестящий саквояж. Тот, с саквояжем подошёл к телу погибшего водителя, потом к телу второго погибшего и отрицательно покачал головой, отвечая на вопрос женщины в белом халате. Генри поискал глазами Эру и увидел, как она, склоняясь к своему соседу по машине, что-то шептала ему на ухо. Больно было смотреть, как этот мужчина, высокого роста, сильный, беспомощно улыбался, превозмогая физическую боль. Он пытался приободрить свою спутницу, которая всеми силами сдерживала рыдания. Она одной рукой гладила его по лицу, а другой взяла за руку. Мужчина, морщась, попытался встать, но потерял сознание, он то отключался, то снова приходил в себя. Эра что-то тихо говорила ему и когда он, в очередной раз провалился в небытие, она отвернулась от него и посмотрела в ту сторону, где стояли Юлиан и Шалтир.

— Вы же не будете спокойно смотреть, как он умирает? Вы же не дадите ему умереть? — невопросительно, а скорее утвердительно, говорила Эра, будто видела Шалтира и Юлиана воотчию, — мой ангел на своих руках вынес меня из этой искарёженной консервной банки, а вы помогите ему. Умоляю вас, не оставляйте меня, спасите его.

— Она говорит так, словно видит меня и вас? Как это возможно? — Генри был абсолютно обескуражен.

— Друг мой, она очень долго и настойчиво стучалась в ту дверь, за которой мы живём без забот, и теперь мы невправе оставить её без помощи. Коллега, вы готовы? — Юлиан повернулся и посмотрел на Шалтира, тот утвердительно кивнул.

На лице обоих появилось одухотворённое, сосредоточенное выражение. Они, одновременно начали шептать какие-то слова и делать пассы руками. Генри внимательно наблюдал за ними и за тем, что происходило с мужчиной, возле которого сидела Эра. Кардинальных перемен не было, но оба учителя были спокойны.

— Вы можете помочь ему и ей? — тихо спросил Генри.

— Но мы для этого и пришли сюда, — пробормотал Юлиан.

Больше ни одного слова не произнесли оба учителя, они были заняты работой. Они встали в голове у мужчины и, подняв свои правые руки к небу, левые протянули к нему. Закрыв глаза, они бормотали какие-то непонятные слова, на неизвестном Генри языке. Набор звуков и букв был совершенно невероятным, режущим слух и неподдающимся повторению с первого раза. Но эти двое прекрасно знали, что они делают и говорили так, словно это был их родной язык. Генри увидел, как над поднятыми правыми руками его учителей воздух сгустился, образовав подобие облака-шара серебристого цвета. Этот шар был похож на стеклянную сферу, в которой налита ртуть. Серебристый цвет переливался, отражая в себе всё вокруг. Но вдруг, он стал практически бесцветным, потом небесноголубым, потом синим, с размытыми очертаниями. Синий цвет, приняв вид незримых струй, стал закручиваться по спирали, образовав воздушную воронку. Эта маленькая воронка начала расползаться в стороны, окружая обоих учителей и лежащего без сознания мужчину. Воздушные синие потоки вращались вокруг этой троицы несколько секунд, потом остановились на мгновенье и, сгустившись в середине, рванулись в небо, оставив после себя прозрачную плотность воздуха. Генри протянул руку и попытался дотронуться до этой видимой плотности. Но она не пропустила его руку в себя, Генри, смутившись, отдёрнул руку. И тут стало происходить что-то невероятное. В небе, куда взмыл синий воздушный поток, вспыхнул яркий свет и, рассыпавшись на искры всех цветов радуги, вращаясь и переливаясь, устремился вниз, на лежащего мужчину. Окутав полностью его тело, радужный свет обволакивал его несколько секунд, потом застыл и мгновенно влился в него. Шалтир и Юлиан произнесли ещё несколько слов, опустили правые руки и с облегчением вздохнули.

— Ну вот, замечательно, всё удалось, — улыбнулся Юлиан, — благодарю всех.

Он поклонился Шалтиру, тот ответил ему таким же поклоном.

— И что, теперь он будет жить?

— Ну, конечно! Друг мой, вы меня удивляете! Вы же видели, сколько жизненной энергии ему дали? — Юлиан с недоумением посмотрел на своего ученика.

Генри почувствовал стыд за свой глупый вопрос, на его щеках вспыхнул румянец. Юлиан переглянулся с Шалтиром, подмигнул ему и оба, по-доброму, рассмеялись.

— Не тушуйтесь, мой мальчик, ваше смущение написано на вашем лице. Я понимаю ваше состояние. Невероятные вещи могут ввести в недоумение любого, но не должны выбивать из колеи вас. С ним будет всё хорошо, — Шалтир кивнул на мужчину, которого они вернули к жизни.

— А с ней? — Генри уже справился со смущением и посмотрел на Эру.

— А ей помогли вы, тот вы, который будет именно в этот момент, непосредственно, и вера в ваше участие в её судьбе.

— Но я ничего не делал сейчас? — опять усомнился Генри.

— Нет, вы сделали очень многое только лишь тем, что были здесь. Она видела вас, вернее, чувствовала ваше присутствие, вашу энергию и это сильно помогло ей. Но ваша работа ещё впереди, когда ей станет плохо.

— Но она, после такой аварии, выглядет вполне нормально? — Генри напрягся.

— К счастью, да, но всё ещё слишком шатко, смотрите дальше, — Шалтир кивнул головой в сторону.

К Эре шёл молодой человек с большой прозрачной бутылью.

— Мы едем с источника Николая Угодника, вот вода, возьмите её, говорят сильно помогает и сами пейте и мужа своего поите, — парень наклонился к сидящей на земле Эре и протянул бутылку, — о чудесах Николая Чудотворца уже несколько сотен лет ходят легенды. Поможет он вам, неприменно поможет. Выпейте, выпейте.

Генри долго вглядывался в этого парня и чувствовал при этом невероятное волнение. «Но почему? Может, он не тот, за кого себя выдаёт и его цель — навредить?» думал Генри.

— Отнюдь, юноша, он действительно пришёл с добрыми намерениями, — хитро прищурился Юлиан, — а ваше волнение ни о чём вам не говорит?

— Вы хотите сказать, что это я? — Генри, выпучив от удивления глаза, повернулся к Юлиану.

— Может вы, а может не вы, а может, это посланный вами специально для того, чтобы доставить сюда воду с источника, — Шалтир пожал плечами, но в его глазах мелькнули искорки смеха.

— Дорогой мой человечек, мы уже говорили о том, что устройство мира и пребывания в нём настолько витиевато и непредсказуемо, что проследить цепочку невозможно, — Юлиан развёл руками.

— Но я же видел ваши действия, значит, вы именно сейчас принимали участие в этом? — Генри был взволнован.

— А может, мы делали сейчас показательное выступление для вас, сегодняшнего? Как бы вы дошли до своего невероятно светлого будущего, если бы сейчас не увидели силу и мощь созидания? — Юлиан посмотрел на Шалтира.

— Во истину, коллега, во истину, гордитесь, юноша, но в меру, — Шалтир погрозил Генри пальцем.

А Эра, откупорив бутылку, сделала глоток и, налив в руку воды, стала брызгать её на лежащего мужчину по кресту, с головы до живота и с правого плеча на левое. Она что-то бормотала, Генри прислушался. Эра читала молитву, обращённую к Николаю Угоднику: «Николай Угодник, помощник божий. Ты и в поле, ты и в доме, ты в дороге и в пути, ты на небесах и на земле. Спаси, сохрани, защити, раба божьего Николая от злого духа, от нечистой силы, от напрасной смерти. Прошу тебя, Николай Угодник, молю, спаси, сохрани, защити. Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Она прочитала молитву три раза и всё время окропляла водой из бутылки лежащего.