— Неужели ты мог это выдумать? — с ужасом спросила Фанни.

— Похоже на то, девочка, — со вздохом сказал мистер Вениамин. — Каюсь, во всём виноват мой болтливый язык. Не удержался я, рассказал про мою Салли Грегори, и с тех пор этот мальчишка всё вертится возле подвала. Сострадания в нём нет, одно лишь гадкое любопытство. Но как попадёшь в подвал, если он заперт? Видно, он и придумал эту историю, чтобы ему открыли дверь.

— Да, теперь я понимаю, что он всё выдумал, — совершенно больным голосом подхватила леди Кэтрин. — Он услышал от меня, что мой сын мёртв, и решил подшутить надо мной. Не понимаю! Надо не иметь сердца, чтобы насмехаться над матерью, потерявшей сына.

— Миледи, не заостряйте внимания на недостойном поступке глупого мальчика и радуйтесь, что ваш сын жив, — сказал отец Уинкл.

— Но он не жив! Он мёртв! В эту самую минуту, когда этот мальчик смеётся над нами, мой Чарли лежит мёртвый.

Я едва дышал от сыплющихся на меня обвинений.

— Я заходил сюда и видел его своими глазами! Мистер Эдвард…

Он с отвращением отступил.

— Не подходи ко мне, Робин, — тихо сказал он. — Ты мне противен. С твоим появлением здесь стали происходить странные явления. Все говорили, что это делаешь ты, но я не верил, я не хотел этому верить. Теперь я убедился в твоей порочности. Тебе захотелось проникнуть в подвал, где погиб мой сын? Или ты решил таким образом поквитаться с моим братом? Может, ты мстишь моей матери? Ты не ценишь хорошего обращения, в тебе нет ни жалости, ни сострадания и ты настолько испорчен, что готов хвастаться передо мной своими низкими поступками. Я выполню своё обещание и позабочусь о твоём будущем, но в своём доме видеть тебя не хочу. Пока ты живёшь здесь, постарайся не попадаться мне на глаза.

— Негодяй! — злобно прошипела мисс Агнес.

Леди Кэтрин не удостоила меня даже взглядом. От сильных переживаний она так ослабела, что, когда повернулась, чтобы уйти, покачнулась и упала на руки своего старшего сына.

— Ты добивался этого? — спросила кухарка.

Отец Уинкл в холодной задумчивости посмотрел на меня и поспешил на помощь старой даме. Её унесли.

— Робин! Робин! Как ты мог?! — простонала Фанни.

Она ушла, а в подвале остались лишь я, мистер Вениамин и мистер Браун.

— Не думал, что я так в тебе ошибусь, — горько сказал садовник. — Счастье ещё, что о твоей выходке не знает мистер Белл. Это было бы ему жестоким напоминанием о его потере. Он ведь до сих пор не оправился после неё.

— Зато мистеру Эдварду ты нанёс тяжёлый удар, мальчик, — подхватил дворецкий.

— Это я виноват, мой старый болтливый язык, — сетовал садовник, уже не глядя на меня, а обращаясь исключительно к мистеру Брауну.

— Не казните себя, мистер Вениамин, — мягко и дружески успокаивал его тот. — Неужели вы думаете, что этот мальчик, это исчадие ада, не выдумал бы что-нибудь гадкое, даже если бы не знал о нашем горе? Пойдёмте, я провожу вас. Не хотите ли выпить чего-нибудь холодного? А может, стаканчик бренди? Говорят, очень хорошо для поднятия духа.

Они ушли, а я остался стоять, всеми презираемый и ненавидимый. Что произошло? Я не безумный, чтобы мне почудился несуществующий труп. Можно было бы предположить, что это результат страха, если бы я своими руками не трогал попону, а теперь её здесь нет. Может, я перепутал место? Маловероятно, но другого объяснения не придумаешь. Я решил осмотреть подвал и уже двинулся было к другому нагромождению предметов, но, оказывается, дворецкий поджидал меня, чтобы запереть дверь.

— Не задерживай нас, — холодно сказал он. — Ты сделал уже достаточно. Ну и подлец!

Я молча прошёл мимо него, обогнал медленно бредущего по коридору мистера Вениамина, поднялся по лестнице. На душе у меня было тяжело, на сердце неспокойно. Но я не ушёл из этого дома. После всего случившегося я и думать забыл про Громилу, так что я остался не из страха перед ним. Не было во мне и мысли, что я могу воспользоваться обещанием мистера Эдварда позаботиться о моем будущем. Эти обещания я вообще не воспринимал всерьёз. Я просто шёл к себе в комнату, повинуясь сложившейся за несколько дней привычке. Зачем шёл? Меня ненавидели все, и даже в обычно сдержанном мистере Эдварде я вызвал чувство отвращения. Как же долго он терпел мои дерзости! Чего я добивался своим поведением? Хотел вывести его из себя и заставить показать своё истинное лицо, свои намерения. Про его намерения я ничего не узнал, а из себя вывел. Счастлив ли я теперь? В целом мире ко мне хорошо относились лишь миссис Хадсон, Фанни, мистер Эдвард и ещё, пожалуй, отец Уинкл. Две первые — искренне и без всяких задних мыслей, двое последних вызывали во мне подозрения безосновательностью своего расположения ко мне, особенно мистер Эдвард. Где теперь их симпатия? Она превратилась в презрение и гадливость. Сначала ко мне был ласков и мистер Вениамин, но его я обидел первого. Поль дружелюбно встретился со мной, и я не хотел портить наших отношений, но почему-то они разладились. Энн была приветлива и добра, а потом стала требовать, чтобы я ушёл. Что со мной происходит? Почему все от меня отворачиваются? Неужели к этому привела всего лишь месть поварёнка Сэма? Нет, я сам утверждал, что изувечил куклу, разрезал одежду, взял меч из домашнего музея, украл часы и брошь. Я даже хвастался этим перед мистером Эдвардом. И тотчас его речь явственно прозвучала в моих ушах. Я бросился на постель и беззвучно заплакал, кусая угол подушки от злости на себя и бессилия изменить уже случившееся. Иногда сквозь моё отчаяние прорывалось недоумение и даже ужас перед смертью мистера Чарльза и его исчезнувшим телом, а порой я считал, что мистер Чарльз жив и нарочно подстроил так, чтобы меня окончательно и бесповоротно возненавидели даже те, кто до последнего не хотел видеть во мне негодяя, и изгнали, наконец, из дома.

Утром ко мне долго никто не приходил, а потом в дверь осторожно заглянула Фанни. Похоже, она не ожидала увидеть меня здесь и смутилась, встретившись со мной взглядом. Что-то невнятно пробормотав, она хотела уйти, но я не мог этого допустить.

— Подожди, Фанни! Зайди, — позвал я.

Она нерешительно вошла и остановилась у самой двери.

— Фанни, поверь, что вчера я ничего не выдумал. Я входил в подвал и видел мистера Чарльза под попоной. У него глаза были открытые и мутные. Я не знаю, куда он делся.

Девушка покачала головой.

— Не знаю, Робин, — печально сказала она. — Мне хочется тебе верить, но мне трудно это сделать. Ты признался в том, что изломал куклу маленькой мисс, что изрезал костюм мистера Поля, что утащил меч из коллекции старого мистера Мидлтона и бросил его на лестнице. Ты долго отпирался, что украл часы, но потом признался и в этом. Бедная мисс Энн по доброте своей хотела выгородить тебя, но ты слишком уж разошёлся. Как после этого тебе верить?

— Я ничего не делал. Я нарочно говорил, что это сделал я, чтобы разозлить мистера Эдварда и мистера Чарльза. А вчера я увидел его мёртвого, то есть мистера Чарльза, и у меня прошла на него вся злость. Я знаю, кто во всём виноват, только не хочу называть его имени, а кто убил мистера Чарльза, не знаю. Он ведь не мог придти в подвал, лечь под попону и умереть. Его убили, а потом… Наверное, когда я ходил за мистером Эдвардом, а потом за отцом Уинклом, тело унесли. Ты скажи мистеру Эдварду, что я, правда, видел его брата мёртвым. Меня он слушать не захочет, а тебе поверит.