Другой важный критерий — привязка к пользователю. На самом деле практически все современные системы распознавания речи являются обучаемыми. Разница только в том, что дикторонезависимую систему обучил производитель, «скормив» ей сотни, а то и тысячи примеров. Поскольку у таких систем — при прочих равных — требования к компьютерным ресурсам намного выше, а производительность хуже, то на потребительском рынке большей популярностью пользуются системы, которые пользователь после покупки подгоняет «под себя» (и благодаря прогрессу компьютерных технологий с каждым годом на этот процесс нужно все меньше и меньше времени). Тем не менее приложений, для которых важна именно независимость от пользователя, более чем достаточно — автоматические корпоративные колл-центры, например, должны быть универсальны.

Третий критерий — размер словаря. Чем меньше словарь, тем проще обучить систему и сделать ее дикторонезависимой. Единственное исключение из этого правила — голосовой набор в мобильных телефонах. Эта система является дикторозависимой и снабжена очень маленьким словарем — но, с другой стороны, и системные требования у нее крайне скромны, раз уж она вполне сносно работает на мобильном телефоне.

Неудивительно, что до 1990-х гг. распознавание речи было уделом компьютерных лабораторий. Однако быстрый рост мощности персональных компьютеров привел к тому, что на рынке появились программные продукты, способные «набирать» текст под диктовку или выполнять команды, данные пользователем (по крайней мере, реклама уверяла потенциальных покупателей именно в этом). Отличительной чертой первых пакетов являлись высокие системные требования, жестче которых были только негласные требования к пользователю. Первые системы распознавания речи требовали нескольких часов предварительного обучения (счастливый владелец какого-нибудь Dragon Dictate должен был прочесть несколько десятков килобайт текста вслух, прежде чем ожидать от системы хоть сколько-нибудь приемлемой функциональности), но даже с обученной системой работать было сущим наказанием. «Диктатор» должен был произносить каждое слово по отдельности, дожидаться его распознания и лишь тогда переходить к следующему. Кроме того, что это тяжело само по себе, такой подход отрицательно влиял на качество распознавания, так как проанализировать предложение в комплексе система не могла. В итоге треть пользовательского времени уходила на диктовку, треть на правку, а еще треть — на проклятия в адрес нерадивых разработчиков и в свой собственный адрес, за то, что клюнул на щедрые рекламные посулы.

Сейчас уже понятно, что тогдашние пакеты просто обогнали свое время. Разработчики переоценили как собственные технологии, так и желание пользователей избавиться от клавиатуры. Пользователи, конечно, хотели бы иметь возможность диктовать тексты, но снижение скорости набора в несколько раз оказалась слишком дорогой ценой.

Потерпев фиаско на рынке домашних приложений, системы распознавания нашли применение на корпоративном рынке, благо задачи, волнующие корпоративных заказчиков, решить было проще. Там, конечно, разработчиков поджидали свои трудности — например, при проектировании приложений для колл-центров нужно было отдельно разбираться с шумами на линии (решается это предварительной «очисткой» сигнала — решение неидеальное и не во всех случаях работающее, однако другого пока нет). Но в целом, повторюсь, корпоративные задачи решать было проще, поскольку распознавание можно было «заточить» под конкретное применение, повысив эффективность распознавания за счет отказа от универсальности.

Сегодня системами распознавания речи вполне можно пользоваться без ущерба для психики, хотя очевидно, что оценка качества распознавания в 90—98% (а многие производители не стесняются указывать такие цифры) является все же завышенной (или, скажем так, верной для идеальных условий, одним из которых является идеальный диктор).Опытного юзера вряд ли устроит скорость практически полезной диктовки (сама диктовка плюс последующая правка), но неопытный или лишенный физической возможности набирать текст на клавиатуре человек уже не считает, что заокеанские программисты над ним издеваются. Нет никаких сомнений в том, что качество распознавания с каждым годом будет расти, и оценка Билла Гейтса, который предположил, что к 2010 году появятся системы, «понимающие» речь не хуже человека, кажется вполне реальной. Конечно, с определенными оговорках. Речь идет о количественных, а не качественных изменениях. Есть вещи, которые современные системы распознавания делать просто не умеют и без смены подхода вряд ли научатся.

Если разработчики, занимающиеся синтезом речи, начинали с копирования человеческого голосового аппарата и только потом разработали систему компилятивного синтеза, «собирающую» нужные слова из обрывков фонем, то системы распознавания речи имеют мало общего с тем, как распознает речь человеческий мозг. Скрытые модели Маркова, которые стали применять для распознавания в 1970-е гг., оказались эффективным средством для поиска нужных фонем, но они не являются панацеей и не способны решить все проблемы распознавания речи. Собственно говоря, у современной науки весьма смутные представления о глубинных процессах, отвечающих за распознавание речи в нашем мозге, так что делать какие-то выводы о качестве систем распознавания мы можем лишь потому, что есть задачи, которые им совсем не под силу. А не под силу им вот что:

Они не умеют автоматически распознавать язык диктора. Любой человек, хоть раз слышавший итальянскую речь, скорее всего, узнает ее, услышав снова (при этом он может не иметь ни малейшего представления о самом языке). Машина так не умеет, она применяет заложенную в нее языковую модель, независимо от того, на каком языке с ней говорит человек.

Они не умеют выделять речь по-настоящему. Качество распознавания в шумном окружении падает чуть ли не вдвое, но дело даже не в этом. Главным средством борьбы с шумами являются механизмы подавления, которые эффективны далеко не всегда. Сосредоточиться на речи собеседника, отсеяв все остальные звуки, как необязательные для распознавания, и уж тем более выделить речь одного человека из диалога система не может;

И даже распознают они не очень хорошо. Мы с вами легко поймем общий смысл сказанного и большинство слов, даже если у нашего собеседника очень сильный акцент. В то же время систему распознавания, заточенную под сравнение элементов фонем, наш гипотетический иностранец вполне может довести до виртуального самоубийства.

И, наконец, самое главное. Хотя при распознавании используются элементы синтаксического и семантического анализа, нужно признать, что машины из того, что мы им говорим, ничегошеньки не понимают.