— Ужас какой, — пробормотала Наташа. — А если бы Регина съела не самую маленькую черепаху, а среднюю? Или самую большую? Что тогда?

— Ничего бы не случилось, конечно, — согласился Беркович. — Но, распробовав, Регина разве удержалась бы? Ну, добралась бы до самой маленькой не сразу, а еще через неделю. Результат один.

— Полетишь в Австралию арестовывать Инбаль? — спросила Наташа. — Купи там бумеранг.

— Бумеранг, — вздохнул Беркович, — можно и в Тель-Авиве купить. Не полечу я в Австралию. Какие у меня доказательства? Улики? Отпечатки пальцев? Показания свидетелей? Ничего.

— Но ведь доказано, что Регина умерла, съев именно эту черепаху!

— Да, Рон подтвердил идентичность состава и способа приготовления. Но это все, что у меня есть. Достаточно, чтобы вызвать Инбаль свидетельницей по делу. А для обвинения…

Беркович покачал головой, и Наташа не стала настаивать. Уж она-то знала мужа: завтра он напишет запрос в Интерпол и не отстанет от австралийских коллег, пока не добьется своего.

Седьмая черепашка снилась ей всю ночь, она высовывала голову из-под шоколадного панциря, хлопала глазами и кричала, как пирожок в кэрроловской “Алисе”: “Съешь меня! Съешь меня!”…

— Вообще-то, — сказал Хутиэли, — у них там своя группа расследования, посольство — не израильская территория. Но посол обратился к генеральному инспектору, они с ним знакомы не первый год, и попросил содействия. А генеральный, естественно, приказал нашему отделу. Точнее — нам с тобой.

— Они там, наверно, на иврите не говорят? — спросил Беркович. — А по-немецки я не понимаю.

— Я тоже, — хмыкнул Хутиэли. — Знаю, что на иврите довольно свободно говорит Бергман, это шеф службы безопасности посольства, мы с ним пообщались на каком-то совещании год назад. Мне он понравился, видно, что профессионал. А с остальными придется, наверно, по-английски. Как у тебя с английским?

— Неплохо. Сейчас, правда, практики мало, как вы понимаете.

— Да и я подзабыл, — вздохнул Хутиэли. — В молодости болтал, да, друг у меня был, репатриант из Штатов.

— Может, надо было захватить переводчика?

— Обойдемся, — неуверенно сказал Хутиэли.

Когда полицейская машина подъехала к дому, где располагалось посольство Германии, Хутиэли и Берковича поджидали патрульный Добман и мужчина в штатском, как оказалось — шеф службы безопасности посольства Рудольф Бергман.

Рассказ его был коротким и мало что прояснял.

Вечером посол устроил прием в честь предстоявшего отъезда на родину. Каденция заканчивалась, назначен был уже новый посланник. Все было как обычно — небольшая речь, фуршет, приватные беседы. Напитки разносили вышколенные официанты, приглашенные, как обычно, из гостиницы “Хилтон”.

Французский консул Арман Легран отделился от группы приглашенных, чтобы побеседовать о делах с немецким коллегой Вингвассеном. Они отошли в дальний угол гостиной и стояли там, тихо переговариваясь. Когда именно они взяли у проходившего мимо официанта бокалы с вином, Виндгассен вспомнить не смог — прошло довольно много времени.

Сделав очередной глоток, Легран поставил бокал на деревянный барьерчик, около которого происходила беседа, но несколько секунд спустя лицо француза приобрело землистый оттенок, он захрипел, схватился за горло…

— Помо… — только и смог произнести он.

Началась паника. Закричали женщины, мужчины суетились, толку не было никакого. Когда через пять-шесть минут прибыла “скорая”, сделать было уже ничего нельзя. Консула повезли в больницу, но он скончался в дороге на руках парамедиков.

— Вы полагаете, что это отравление? — спросил Хутиэли. — Есть уже заключение врачей?

— Без сомнения, это отравление, — сказал Бергман. — Мне хорошо знакомы внешние признаки. Синтетический яд, очень сильный, достаточно растворить миллиграмм в стакане воды или вина, а потом сделать всего один глоток. Смерть наступает в течение четверти часа. Так все и происходило. Уверен, экспертиза это подтвердит. А расследовать нужно быстро, пока гости не разъехались. Я не смогу долго их задерживать, дипломаты все-таки.

Хутиэли, Бергман и следовавший за ними Беркович вошли в зал посольства, где происходил прием. Бергман подвел полицейских к деревянному барьерчику, отделявшему общий зал от стоявших отдельно кресел. На краю барьерчика стояли два бокала.

— Мы ничего не трогали, — предупредил Бергман. — Я с самого начала хотел, чтобы экспертизу произвели в израильской полиции, и потому попросил шефа позвонить вашему начальству.

Оба бокала были опорожнены наполовину.

— Легран пил из этого, — показал Бергман. — Я знаю это со слов Виндгассена.