— Ты можешь убить меня, когда захочешь. Или оставить в живых. У меня есть приказ не трогать тебя.

— Чей?

Жрец мимолетно улыбнулся рубиновым глазам идола.

— Зачем ты кралась, как вор? Ты здесь желанная гостья.

— Как те патрульные… которых ты убил?.. Угостишь? — короткий кивок в сторону горки перламутрово-сизого корпрусного мяса в корыте.

Дагот Гарес засмеялся.

— Что ты! Ты достойна большего.

Мир словно застыл: стал тягучим и стеклянистым, заботы отодвинулись, шум исчез. И в этом странном мире, где просто поднять руку уже подвиг, сухие пальцы Гареса прикоснулись к пряжке ее шлема.

Клацнул о пол эбонитовый горшок, откатился и остался лежать, уронив ремешки. Рука Гареса невесомо скользнула по Аррайдиной щеке.

— Ты красивая.

Волшебник вытянул из-за пояса измятый коричневый кусок пергамента:

— Бери.

Щелчок пальцев, и шар золотого огня повис над ней, чтобы было удобно разглядеть неровные строчки. Прижав клеймору локтем, наемница развернула письмо:

"Лорд Неревар Индорил, Ресдайния

Мой господин, друг и спутник

Когда-то мы были друзьями и братьями, Лорд Неревар, в войне и мире. Никто не служил вам лучше, никто не был так предан. Все, что я делал, я делал по вашей воле, в ущерб мне и моей чести.

И все же в шахтах Красной Горы, вы сразили меня, когда я охранял сокровища, хотя именно вы заставили меня дать клятву защищать их. Жестокий удар, горькое предательство с вашей стороны.

Но помня о нашей старой дружбе, я мог бы простить вас, и снова вознести вас. Шестой Дом не умер, он просто спал. Теперь пора очнуться от долгого сна и освободить Морроувинд от чужеземных правителей и лицемерных духовников. Когда страна будет очищена от лживых друзей и жадных воров, дети Велота разобьют новый сад изобилия в этой пустыне.

Вернитесь к Красной Горе, мой старый друг. Ради братства и чести, что объединяла нас когда-то, я дам вам былую власть, если только вы поклянетесь быть мне верным другом. Путь к Красной Горе неблизок и опасен, но если вы достойны, вы обретете мудрость, верного друга и власть, достаточную для того, чтобы править миром.

Как всегда, ваш смиренный слуга и верный друг,

Лорд Ворин Дагот, Дагот Ур"

— Ты придешь? — с тревогой в голосе.

— Нет.

— Своим отказом ты причинишь боль моему господину. Тебе придется прийти.

— Нет.

Дагот Гарес вдруг резко притянул ее к себе и впился в губы губами.

Письмо полетело под ноги.

Жрец согнулся, получив коленом в пах. Девушка отскочила, выставив клеймору между ним и собой.

— Н-не трудись… — прошипел он. — Я проклинаю тебя на корпрус. Ты придешь к Дагот Уру — или умрешь.

В ушах звон. Будто маленькие стеклянные шарики падают на серебряной блюдо. Или дождь молотит в Балморе по водостокам. Хлещет вода.

"Лландрас…" Плоть сползает с костей, идя пузырями.

— Он не придет. Я прочел залинание изгнания нежити.

Легкий стеклянный клинок тяжелей железа. Он оттягивает руки к земле. И боль очередного вещего сна готова склеить веки. "Погибель магов" кромсает плоть Гареса сама по себе, без веления рук и воли. Пепельные упыри по сторонам начинают оживать, рваться из корки пепла. А Аррайда то ли бредет, то ли летит, спотыкаясь, вверх — к пепельному идолу, вовсе не такому живучему, как заколдованное тело жреца, насаженное на клеймору. Удар наруча. И во все стороны летят кровавые осколки. И упыри Иллуниби не оживут никогда.

Вернуться.

Выдернуть меч.

Взмахнуть.

И голова Дагота Гареса катится по полу, а из тела хлещет красно-серая кровь.

Наемница едва успела выдернуть письмо Ворина из-под струи.

Обтерла клинок, навалившись, боясь, что меч хрупнет под ее тяжестью. «Погибель» выдержала. Опираясь на нее, подхромала Аррайда к товарищам. Кажется, они уже начали отмякать, но потрогать наемница не решилась.

Ощущение чудовищного предательства… несправедливости обрушилось на нее, придавив к земле. Осознав себя Нереварином, Аррайда чувствовала себя неуязвимой. Герои не умирают, пока не совершат положенных им подвигов. Верно? Тем более, вот так: постыдно и покорно. От болезни, которую не умеют лечить. Которая раздувает плоть и заражает безумием.

Хотелось биться головой о стену. Редгардка саданула в нее мечом. Брызнула горсть отбитой породы. А потом стена резко прянула вверх.

В беспамятстве высокая фигура в золотой маске кивнула наемнице, как доброй знакомой. Голос прошелестел: "В доме Мастера обителей много. Не волнуйся, ибо из рук врагов твоих освободил я тебя". Аррайде казалось, что она умерла, и видит себя лежащей на столе, освещенном свечами. Но стоило ей прикоснуться к себе мертвой, как та сделала вдох, открыла глаза и встала со стола. Затем комната исчезла, и яркий свет залил мир…