Грейтхауз поехал дальше, Упрямец следовал за ним, везя на себе Мэтью. Еще несколько минут — и снова дорожка налево, ведущая уже к ферме Ормонда.

Это был отлично обработанный участок земли, состоящий в основном из яблонь и груш, а также полей зерновых, репы, фасоли и нескольких рядов табака. Двое всадников подъехали к темному каменному фермерскому дому, стоящему рядом с амбаром и корралем для животных. Куры подняли переполох и бросились в укрытия, из своих стойл подозрительно выглянули с полдюжины свиней. Из амбара вышел грубый мужчина в соломенной шляпе, коричневой рубахе и серых штанах с заплатами на коленях. В сопровождении лающего рыжего пса он направился навстречу своим посетителям, а из дому на крыльцо вышла широкобедрая женщина. Двое детишек прятались у нее за юбками, выглядывая с робким любопытством.

— Мистер Ормонд! — окликнул его Грейтхауз, придерживая коня. — Это я, Хадсон Грейтхауз!

— Да, сэр, помню. — У фермера была длинная темная борода и брови как пара мохнатых гусениц. Он глянул на притороченные лопаты: — Хотите свою репу выкопать?

— Не совсем так. Это мой помощник, Мэтью Корбетт. Можно ли нам спешиться?

— Будьте как дома.

Необходимый ритуал вежливости завершился, Грейтхауз подождал, пока пес успокоится и обнюхает у всех ботинки, потом продолжил свою речь:

— Тут люди обратили мое внимание, — сказал он, — что на вашей земле нашли мертвое тело.

Ормонд опустил глаза к земле, носком ботинка вдавил в нее камешек. И медленно проговорил:

— Что ж, это правда.

— И его похоронили возле реки?

— Там, где его вынесло. — Ормонд поднял голову, снова оглядел лопаты. — Послушайте, мистер Грейтхауз! Я бы не хотел делать того, что вы задумали.

— Нас с мистером Корбеттом нельзя назвать констеблями в строгом смысле слова, но мы — представители закона, — возразил Грейтхауз. — Я считаю своим долгом — нашим долгом — осмотреть этот труп.

«Говори за себя», — подумал Мэтью. Солнце жутко пекло и было не столько ярким, сколько резким.

— Мало что осталось, — сказал Ормонд.

— Все же мы бы хотели посмотреть.

Ормонд глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух сквозь зубы.

— Я тогда собаку заведу в дом. Нерон, ко мне! В дом давай, мальчик. В дом!

Грейтхауз отвязал лопаты от седла, дал одну Мэтью — тот взял ее, как ядовитую змею. Когда собаку увели в дом и там же скрылись жена с детьми, Грейтхауз и Мэтью с Ормондом пошли по фургонным колеям, ведущим через сад.

— Его Нерон нашел, — сказал Ормонд. — Услышал я, как он лает дико. Подумал, рысь загнал на дерево. Слава Богу, детишки сюда не прибежали. Я в тот же день поехал в город, пошел прямо в Сити-холл и попросил там самого большого констебля.

Мэтью про себя мог бы прокомментировать это выражение, но слишком сосредоточился на реке, которая уже виднелась между деревьями.

— Они сказали, что не могут ничего с ним сделать. В смысле, в город везти. Я тогда сказал, что просто его похороню. Коронер завернул его в простыню, а тот большой раб положил в могилу. Вон там вон.

Они вышли из сада к широкому изгибу реки в лесистых берегах. Ормонд прошел еще ярдов сорок к насыпи свежей земли с надгробием из камней пепельного цвета.

— Вот тут его на берег и вынесло. — Ормонд встал на плоский камень и показал вниз, туда, где из воды торчали корни выворотня. — На тех сучьях висел.

— Следующая вверх по реке чья земля? — Грейтхауз уже принялся за работу, убирая камни с могилы.

— Фермера по фамилии Густенкирк. Нормальный мужик, живет, никого не трогает. Женат, четверо детей. Еще у него нога деревянная.

— А еще выше?

— Еще одна ферма. Человек по фамилии Ван-Гуллиг. Говорил с ним как-то на дороге в город. Вообще почти не говорит, только по-голландски. А там еще несколько ферм, до самого парома. И уже конец острова.

— Тело могло принести с другого берега, — сказал Мэтью. Грейтхауз уже занес лопату для первого удара в землю. — Мистер Мак-Кеггерс говорил, что этот молодой человек погиб от падения. У него раздроблен череп и сломана шея — тут нужен обрыв более крутой, нежели склон холма.

— Посмотрим сейчас.

Грейтхауз воткнул лопату в землю и отвалил первый пласт. Он работал так методично, не поднимая головы, не отрывая взгляда от могилы, что Мэтью стало стыдно просто стоять и смотреть. Подумав, что тело все равно будет извлечено наверх, хочет он того или нет, он шагнул вперед, стиснул зубы и начал копать.

— Джентльмены, — почти сразу же сказал Ормонд, неловко переступив с ноги на ногу, — я над этим беднягой, не знаю уж, кто он, сказал свое надгробное слово и пожелал ему покоиться с миром. Вы не возражаете, если я вернусь к работе?