"…За последние 100–150 лет популяция вида в целом сократилась катастрофически…" — эти горькие слова читаем мы в "Красной книге СССР". Речь идет о стерхе — белом журавле.

Что же видим мы теперь?

Только в двух районах нашего Севера гнездятся ныне стерхи: в Западной Сибири (в низовьях Оби) и на северо-востоке Якутии — "от дельты Яны до среднего течения Алазеи".

Стерхи из низовьев Оби летят зимовать в заповедник на севере Индии. И летят через Казахстан и дельту Волги. Где зимуют белые журавли якутской популяции, неизвестно.

Гнездятся же обские стерхи в равнинной тундре и лесотундре "с изобилием озер, болот и низин", якутские же — на моховых болотах тайги.

А много ли тех и других осталось?

Обских — около шестидесяти. Якутских — не больше трёхсот.

В зоопарках мира очень редко живут стерхи (в наших их нет совсем). Как спасти погибающих птиц?

В СССР ведется уникальный эксперимент. Наши орнитологи под руководством профессора В. Е. Флинта в безбрежных просторах тундры отыскивают местной весной гнезда стерхов. В кладке у них два яйца, но птенец одного яйца погибает.

Значит, без опасности для сохранения вида это яйцо можно взять и вырастить из него птенца в инкубаторе.

Да, но как привезти яйцо заполярного жителя, чтобы оно не погибло в пути, из далекой тундры к месту назначения — в инкубатор? К тому же инкубаторов, пригодных для выведения журавлей, тогда в нашей стране не было…

Все делалось оперативно, очень продуманно и точно: на вертолете, затем на самолете яйца стерхов в особой упаковке не более чем за 48 часов доставлялись в США в питомник для журавлей. Там сейчас подрастают молодые стерхи. Надеются, что у них будет потомство.

Сейчас и у нас есть свои инкубаторы для журавлей.

"Соколиная охота" — это напуск прирученных ловчих птиц на дичь. Существует она уже по крайней мере 2500 лет. Возникла в Передней Азии и распространилась отсюда через всю Азию до Японии, а в западном направлении — по всей Северной Африке.

Особые мастера (помытчики) добывали в поле, лесах и горах соколов и ястребов.

Лучшими ловчими птицами считали кречетов. Они стоили дорого, особенно белые. И были одним из лучших даров в дипломатических отношениях монархов.

Кречет — обитатель приполярных и полярных стран, прибрежных скал и лесотундры. И туда-то за ним отправлялись сокольники.

Русские помытчики уходили на север России артелями с атаманом во главе. Слетков и гнездарей (то есть полуоперившихся птенцов) брали мало, промышляли в основном уже опытных в охоте соколов. Ловили их сетью, растянутой над землей на обруче. Она падала на сокола, схватившего манную птицу (голубя, куропатку, цыплёнка).

Сокольники Западной Европы добывали кречетов на севере Скандинавии и Исландии. В Гренландию, где кречетов было много, обычно не плавали: прокорм пойманных там птиц (на месте и на обратном пути) стоил очень дорого. Даже когда из Исландии их доставляли в Копенгаген, то на пропитание 12 сокольников и 90 кречетов требовалось 8 быков и 136 баранов.

Совершенно баснословный аппетит!

Наряд (так и говорилось) ловчих птиц был таков. Клобучок — нечто вроде шапки. Его надевали на голову птицы так, чтобы он закрывал глаза. В клобучке сокол не пугается "окружающих предметов" — лошадей, собак и множества незнакомых ему людей. Так же и для того применялся клобучок, чтобы сокол не увидел слишком далеко взлетевшую птицу и напрасно не гнался бы за ней. Обножи (путцы) — шелковые шнуры или ремешки длиной сантиметров в двадцать привязывали разными концами к одной и второй ноге птицы. Их никогда не снимали. Они были нужны, чтобы при ударе когтями обе ноги приходили в действие одновременно. И другое: когда путцы растянуты до предела, каждая нога приобретает как бы упор и силой удара не отбрасывается далеко вбок и назад.

Это, так сказать, в бою, а в "мирное время" путцы служат словно бы ручкой, за которую удобно схватить взлетевшую в ненужное время птицу. Её подтягивают к себе за шнур, соединяющий путцы и перчатку охотника, но брать за крыло её нельзя и за ногу тоже: можно повредить и то и другое. За путцы же сокола удобнее всего ухватить, чтобы посадить его на место. Правда, при этом бывает, что он опрокидывается вниз головой. Но потом силой машущих крыльев вздымается, принимает правильное положение — головой вверх — и садится на руку сокольника. От путцев более длинный ремешок (сантиметров 80–150) тянулся к перчатке сокольника. Бубенцы из серебра или меди, прикрепленные к ногам сокола, помогали при розыске его, если он не вернулся назад — на руку сокольника или соколиный двор. Звон хороших бубенцов слышен за несколько сот метров.

Прилетать к человеку и садиться на его руку старые исландские сокольники приучали недавно пойманных кречетов так. Пускали птиц в помещение, в котором не было никаких предметов, а пол залит водой. Человек входил в него и ждал, когда налетавшийся вдоволь сокол, чтобы отдохнуть, не опустится на голову, руку или плечо человека — единственное, на что в этом помещении можно присесть неводоплавающей птице.

Русские же сокольники приручали ловчих птиц с "держания". Сокола "в наряде" (с клобучком на голове и путцами на ногах) носили на руке 24 часа подряд. Снимали затем клобучок и предлагали птице мясо. Если не брала, снова носили 24 часа. Опять предлагали мясо. Обычно после этого сокол хватал его с жадностью. Когда не брал — "ношение" продолжалось ещё сутки.