Итак, сверхзадача – развивать публичность бизнеса. Какова прагматическая задача – создать пул публичных компаний и начать торговлю их акциями?

– Нет такой задачи – создать новый пул акций, чтобы потом на них играть. Мы хотим, чтобы начался процесс генерации публичных компаний, к которому должны непрерывно подключаться новые проекты. Моя основная задача как советника Фондовой биржи ММВБ – привлечение эмитентов, а также обратная связь – чтобы регулирование, которое сейчас вырабатывается в Федеральной службе по финансовым рынкам и на самой бирже, способствовало этому процессу.

А что привлечет эмитентов именно на эту площадку? Что им это даст?

– Практика такова, что почти все, кто сделал размещение здесь (на ММВБ, на РТС), получали более высокую оценку, нежели компании аналогичного профиля при размещении в Лондоне. Та же самая РБК оценена существенно выше, чем компании аналогичного сектора там. «Седьмой континент» уже вторую эмиссию делает на ММВБ. На ней же с успехом разместили свои акции комбинат «Лебедянский», фармахолдинг «36,6», не говоря о более экзотичных проектах сельхозсектора («Хлеб Алтая», «Разгуляй»). Эти компании привлекли сотни миллионов.

Правильно я понимаю, что когда проводится IPO, компания заранее договаривается с инвесторами, сколько они купят акций, по какой цене?

– В общем, да. Заранее формируется книга заявок (investor book). Компания рассылает свои документы, инвестиционный меморандум: я такая замечательная, я лучше других потому-то и потому-то. Потом начинает ездить к предполагаемым инвесторам, рассказывать о себе, отвечать на вопросы – это называется роуд-шоу (road show), после чего инвесторы (фонды, банки) формируют заявки для книги. Дальше идет переговорный процесс, определяются цены акций, объемы продаж. А сама процедура IPO – просто объявление о том, что все это состоялось и в какой-то электронной системе (плюс депозитарий) все зафиксировано. И главное – что переведены деньги теми, кто подписался. Ибо одно дело – желание и совсем другое – деньги. После того как все права переписаны (это тоже целая процедура), компаниям разрешают продавать акции. Возникает вторичный рынок.

Главное – понять, что IPO лишь первый шаг. Компании должны привыкнуть к тому, что как только им понадобятся деньги, они могут прийти и попросить их у инвесторов.

То есть опять продать акции?

– Да, выпустить акции и продать их. Например, «Майкрософт» за свою четвертьвековую историю провела множество эмиссий (я думаю, сотни). Для публичной компании это непрерывный процесс.

А у нас технологические компании вовлечены в такой процесс?

– Очень слабо.

Новый сектор на бирже будет разыскивать и тянуть к себе инновационные компании?

– Я бы здесь напомнил тему беседы с профессором Юдановым («КТ» №636) об экспоненциально растущих компаниях. Инвесторам интересен рост как таковой. Штамп «высокие технологии» никому не нужен, если фирма убыточная. Почему я как инвестор должен во имя чистоты эксперимента вкладывать деньги именно в хайтек – и ждать и верить в чудо? Наш план – собрать быстрорастущие компании, убедить их, что публичность – совсем не больно, что это реальный путь к более серьезному развитию. А на их примере показать остальным: вставайте на этот путь и вы будете быстро расти; не обязательно быть госмонополией, сидеть на трубе, иметь приватизированные заводы, вы можете добиваться результатов не хуже.

А почему вы считаете, что отдача от инноваций – это чудо?

– Я долго занимаюсь предприятиями этого сектора, «перещупал» много направлений, перевидал много интересных персон, наблюдал за проектами своих коллег. И – на фоне определенных ожиданий, конечно, – у меня сегодня очень большой скепсис в отношении этого сектора.

Причин тут две: стиль работы наших инноваторов и отсутствие внутреннего рынка для инноваций.

Чем же российские инноваторы плохи?

– Это очень специфичный слой общества по всем параметрам, включая даже психологию и образ жизни. Довольно обширный слой, в основном возникший еще в советские времена. Я знаю массу победителей всевозможных конкурсов инноваций – в подавляющем большинстве это прекрасные люди, блестящие изобретатели. Но очень многие из них – о-ди-ноч-ки. В лучшем случае им комфортно жить в структуре единомышленников. А таких, кто готов расти в рамках инвестиционных компаний, – единицы. Их стиль «публичной жизни» – продвижение своего "я": я изобрел, я доказал. Они не умеют слушать других, не умеют и не хотят строить отношения с инвесторами, не умеют информировать о себе. Они зациклены на том, чтобы описать свое изобретение, рынок же не для них. Таким людям нужно одно – творить. О рынке у них свои представления, обычно в корне неправильные.

А почему изобретатель должен вникать в рыночные проблемы? Его призвание – быть генератором научных, технических идей. Эти люди, как правило, не хотят сами заниматься бизнесом.

– Порой трудно понять, чего именно эти люди хотят. Обычно они хотят быть очень богатыми – но чудес-то не бывает. Богатство – это всегда купля-продажа, это размен: денег на свободу, например. Еще один момент – инновации у нас часто понимают очень узко. Например: изобрести велосипед.

Да, такой проект – электродвигатель нового типа для велосипеда – сейчас на слуху. Но там ведь все идет хорошо?