Большая машина стояла перед знакомой ему железной дверью. Двое рабочих грузили на неё урны, доставая их из грузового лифта. Одного он узнал — это был Луки; другого он раньше не видел.

Мотор машины шумел, и это его успокоило. В таком шуме лёгких хлопков выстрела никто, конечно, не услышал.

Шофёр сидел в кабине, поднимая урны с помощью гидравлики и автоматически опрокидывая их.

Детектив наблюдал, как трое мужчин, смеясь, переговаривались о чём-то. Второй рабочий выглядел моложе остальных. Сам он говорил немного, но смеялся вместе с остальными.

Когда они закончили погрузку, Луки дал шофёру пакет сэндвичей. Шофёр помахал рукой и уехал. Детектив почувствовал облегчение. Он был рад, что рабочие не пригласили шофёра на чашку кофе.

Мысль о толстяке Сэме доставляла ему теперь лишь глухие укоры совести. Страха как не бывало. Так, небольшое огорчение.

Он следил за тем, как негры ставили пустые урны в грузовой лифт. От дыхания на холодном ветру у ртов их клубились облачка пара. Младший сдвинул урны в лифте, а сам встал на платформу. Наверху остался один Луки…

Он увидел детектива в тот момент, когда захлопывал за своим напарником дверь. Странное выражение лица, белого поразило Луки. Он не ожидал, что детектив окажется рядом, да притом всё ещё раздражённый; он полагал, что тот сидит внизу и проводит время за кофе и приятной болтовнёй с Сэмом.

— Ну как, знал Сэм что-нибудь про вашу машину, босс? — поколебавшись, спросил Луки, стоя перед дверью. Сам того не замечая, он снова взял в руки кабель с железным ключом.

— Он ничего не знал, Джордж, — ответил детектив. — Я, наверное, ошибся…

Луки пригляделся к нему повнимательнее: лицо детектива побледнело, но красные пятна на щеках остались, и всё-таки кофе Сэма, очевидно, отрезвил его. Луки улыбнулся облегчённо и повесил кабель с ключом на крюк двери.

— Всё бывает, — сказал он философски. — Меня, между прочим, зовут Луки, а не Джордж…

— Да, Луки, всё бывает. Даже самый лучший детектив иной раз может ошибиться. — Он вынул руку из кармана и провёл ею по глазам.

Луки искоса наблюдал за ним. Перемена, случившаяся в этом человеке, сбивала его с толку. Детектив стал совсем другим. Каким-то усталым, скучным… каким-то опустошённым.

— Вообще-то я один из лучших детективов. Просто не понимаю, как это у меня вышло, — проговорил полицейский медленно.

Луки попытался приободрить его:

— Да вы не беспокойтесь, мистер. Я сразу понял, что, если к вашему виски вы добавите немного горячего кофе, всё придёт в норму. А где вы поставили машину, вспомните.

— Дело вовсе не в моей машине, — сказал детектив. Это прозвучало как признание. — Дело в том, что, проходя мимо, я вдруг связался с вами, цветными. А ведь вы ничего такого не сделали, работали как полагается…

Луки был вне себя от удивления: вот это да, вот что значат проповеди толстяка Сэма! Полицейский, детектив, а запричитал вдруг как обращённый в Армии спасения.

— Ничего страшного, не переживайте, босс, — сказал он. — Мы тут ко всякому привычны. Если белый переберёт маленько, ему сразу кажется, что чёрный у него что-нибудь свистнул… Вы небось с Юга, а?

— В том-то и дело, что нет: я родился на Лонг-Айленде и всю жизнь прожил в Нью-Йорке. Никогда я против вас, цветных, ничего не имел, понять не могу, с чего это вдруг я на вас взъелся? Просто затмение нашло.

Луки часто заморгал, не зная, что и подумать.

— Забудем всё, — предложил Луки. — Вы джентльмен, это сразу видно. И если ошибётесь, не боитесь в этом признаться. Другие бы на вашем месте этого не сделали. — Ему всё-таки было здорово не по себе. Он просто не привык, чтобы белый признавал свою вину. — Да, для этого нужен настоящий характер! — сказал он импульсивно и тут же пожалел об этом. С чего это вдруг он так нахваливает белого, который так грубо оскорбил его. Он хотел пройти к двери.

— Вы меня извините, — сказал он вежливо. — Я только взгляну, как там Сэм без меня справляется… — Но детектив не пропустил его.

— Послушай-ка, Луки, я хочу рассказать тебе, что сегодня со мной стряслось… Я, парни, перед вами провинился. — Он вздохнул. — Обхожу я сегодня, значит, Таймс-сквер, а там, у автомата на Бродвее, шум. Какой-то пьяный орёт, что его обокрала девчонка… Я её застукал, когда она как раз сворачивала на 47-ю стрит. Хотел я её тут же упрятать в кутузку, но, смотрю, она вовсе недурна. Тогда я ей предложил, что, если она вернёт тому пьяному деньги, а потом пойдёт со мной, я её отпущу… Я уже был пьян, иначе мне это и в голову не пришло бы. — Он снова провёл рукой по лицу.