– Здесь народ еще и не за такое парится. Тут, понимаешь, дело в другом. В карантине обычно держат всего по нескольку дней, а потом раскидывают по хатам. А этого, видишь, из обычной хаты перевели в карантин, и держат тут чуть ли не месяц. Неспроста это.

– А чего тут такого? – удивился Егор:

– Ну не ужился мужик с сокамерниками, наверное и такое бывает.

– Всякое в жизни бывает, только карантин – это сладкое место для кумовских. Здесь состав арестантов постоянно меняется, и у многих пацанов сдуру языки развязываются. Они по глупости тут хвастают друг перед другом, кто чего сделал, или совета по своим делам спрашивают, а потом, в итоге, какая-нибудь затаившаяся сука мусорам все их разговоры и выкладывает.

– Так ты думаешь, что этот Митроха специально ментами здесь оставлен? – наконец догадался Егор.

– Не знаю, может быть и так, а может, и нет, – пожал плечами Антон:

– Я сейчас маляву наверх загоню, чтобы пробить этого типа, посмотрим, что там о нем откроется.

Антон достал из своей сумки листик бумаги и, написав на нем несколько строк, свернул его в тугую трубочку и подозвал к себе давешнего паренька.

– Леха, давай-ка загони вот эту маляву наверх, пусть она пройдет по всем хатам, а потом вернется обратно.

– Ага, понял, щас сделаю, – кивнул головой паренек и пулей взлетел на решку.

– Антон, а что такое объебон? – спросил своего соседа Егор, до этого молча наблюдавший за всеми его действиями.

– Объебон – это на нашем языке обвиниловка, или обвинительное заключение. Это слово очень емко отражает суть данного документа, потому как следователи в обвиниловке стремятся навешать побольше собак на подсудимого и списать на него все свои давние висяки…

Митроха после разговора с Антоном явно поскучнел. Отсев от компании болтающих пацанов в дальний угол, он делал вид, что дремлет. Но Егор, обострившимся от чувства опасности чутьем, время от времени ловил его по-волчьи настороженные взгляды, которые тот мельком кидал на них с Антоном.

Время в камере тянулось тягуче медленно, ответ на записку Антона никак не приходил, и тот, чтобы хоть как-то скрасить долгое ожидание, предложил Егору немного размяться в легком спарринге. Бойцы разделись до пояса и встали на свободном пространстве, окруженные толпой жадных до развлечений арестантов. Антон был немного пониже Егора, но зато гораздо плотней и тяжелей. Его тело с хорошо развитой мускулатурой немного заплыло легким жирком, что, впрочем, не мешало ему достаточно легко двигаться на ногах и выбрасывать хлесткие серии ударов руками. Егор, понимая, что Антону, руки которого были значительно короче, будет выгоден бой на ближней и средней дистанции, старался не подпустить его к себе, обстреливая того скоростными и легкими сериями ударов руками. На тесном пятачке было особо не развернуться, и поэтому Егор постоянно смещался по кругу, не давая себя догнать сопернику, который, отрезая свободное пространство, двигался на него с упорством тяжелого танка. Антон время от времени пытался достать Егора на скачке крюком слева, но тот удачно смещался, постоянно разрывая дистанцию и контратакуя ладошкой в лицо. Получив несколько легких касаний по носу, Антон, разозлившись, предпринял решительную попытку запереть Егора в углу, атакуя того жесткой серией ударов с двух рук. Егор, который отнюдь не хотел жесткой сшибки, не успевая уйти от тяжелых ударов кулаками, просто шагнул вперед и быстро заплел бьющие руки соперника своими руками, не давая тому себя ударить. Разгоряченный боем Антон попытался было вырваться, чтобы продолжить атаку, но Егор уже вошел в клинч и, обхватив его корпус, повис на противнике всем телом, не давая тому возможности двигаться и пространства для нанесения удара. Наконец Антон, тяжело дыша от перенапряжения, прохрипел:

– Все, достаточно.

Егор тут же отпустил захват, и, сделав шаг назад, задорно улыбнулся своему сопернику, который устало присел на краешек нар.

– Хорошо поработали.

– Ну да, неплохо подвигались, – кивнул ему Антон, с трудом переводя все еще частившее дыхание:

– Вот что значит, я давно не тренировался, совсем ты меня, старика, замотал.

– Да ладно тебе прибедняться, тоже мне старика нашел, – не согласился с ним Егор:

– Вон как ты меня погонял по камере, я еле-еле успевал убегать от твоих ударов.

На самом деле он чувствовал себя достаточно уверенно против Антона и совсем не запыхался в этом коротком спарринге, в котором он старался себя сдерживать, чтобы ненароком не задеть ранимое самолюбие своего противника.

– Ладно тебе заливать, – ухмыльнулся вспотевший Антон, от которого не ускользнуло, что Егор работал с ним отнюдь не в полную силу:

– Ты, зараза, даже не запыхался, а от меня до сих пор пар клубами валит.

В этот момент за окном снова появилась почта. Все тот же шустрик Леха быстро снял «коня» с дороги и через несколько мгновений принес Антону свернутую в трубочку ответную маляву.

Антон, небрежно накинув на плечи майку, развернул листик и, быстро прочитав его, протянул бумажку Егору:

– На, глянь, тебе тоже будет интересно.

На небольшом прямоугольнике бумаги, протянутом Егору Антоном, неровным, но хорошо читаемым почерком было написано всего несколько строк.

«Шалам тебе Братское сердце. Здоровья тебе и твоим близким. По твоему интересу могу ответить, что тот, о ком ты спросил – рыба темная. Он тут засветился на нескольких нулевых хатах, но повсюду, где он появлялся, возникали разные непонятки. С серьезными людьми он не пересекался, поэтому ничего точно сказать не могу. По итогу, после того как он сам выломился из последней хаты, мусора его кинули в карантин, где он кантуется уже недели три. Если тебе не в падлу, пробей его сам…»

В этот момент Митроха, все это время из своего закутка настороженно следивший за Антоном, внезапно сорвался с места и пулей ринулся к двери, отчаянно замолотив по ней кулаками:

– Помогите!!! Убивают!!!

Все в камере недоуменно уставились на беснующегося у двери Митроху, не понимая, что случилось. По продолу гулко забухали тяжелые шаги контролеров, и буквально через несколько секунд тяжелая дверь открылась, и Митроха буквально упал в руки трех здоровенных бугаев в камуфляже.

– Это что, блядь, такое здесь творится?! – грозно сдвинув брови, рявкнул старший, дородный усатый мужик с поросшими жестким черным волосом пудовыми кулачищами. – Что, мудаки сраные, давно звездюлей не получали, или санобработку всей камеры захотели?