Под усиленные похвалы собравшихся Зинаида предъявила яблочный пирог, который выглядел исключительно аппетитно.

– Где Сережа? – продолжала суетиться она. – Он дома? Надо позвать его к столу.

– Мальчики не захотели сидеть со взрослыми, – объяснил Семен Павлович. – Анечка их уже накормила.

– Я сейчас им отнесу. – Аня взяла большой нож и стала резать пирог на куски.

Матвей сидел рядом. Отвернувшись, он тихо разговаривал с Таней. Зинаида завладела вниманием Семена Павловича; Надя с умильным видом ластилась к мужу, демонстрируя нерушимое семейное счастье.

Аня вдруг почувствовала себя лишней. Здесь, в этом доме, в военном городке, день за днем шла своя, устоявшаяся жизнь, в которой ей не отводилось места. У здешних обитателей были свои интересы, сложившиеся отношения, неизвестные ей привычки и традиции. Что-то сдавило ей горло: вот так – рвалась, тревожилась, а на деле все отлично обходятся без нее. Может, и Сереже она уже не нужна? Выплеснул эмоции, побесился – и успокоился, чего еще ожидать от импульсивного юноши шестнадцати лет?

Она переложила несколько кусков пирога с подноса на тарелку и пошла в комнату, откуда доносились завывания виртуальной гонки.

– Пошли бы погуляли, Сережа. – Аня поставила тарелку прямо на пол, так как игроки сидели на ковре. – Зинаида Степановна пирог принесла. Поешьте, и выйдем вместе на улицу. Я сама с вами охотно прогуляюсь.

– Набежали, – презрительно скривил губы Сережа. – Наверно, и Танька прискакала? Не хочется при Богданове, я его сильно уважаю, а то бы прогнал всех баб к едрене фене. Прилипалы чертовы! Мало одной телки, так еще другая клеится.

– Сережа! Зачем ты оскорбляешь женщин? Это некрасиво, не по-мужски. За что ты так не любишь Татьяну?

– За что? А за то, что она похотливая… – Сережа осекся, наткнувшись на чистый вопрошающий взгляд Темки. Тогда он придвинулся к Ане и продолжал озлобленным шепотом: – Сначала у нее был майор, потом лейтенант, а теперь она к Матвею привязалась. Полковая шлюха! – прошипел он.

У Ани все внутри похолодело. Она не ошиблась – чудом избежала позорного столба, к которому пригвоздил бы ее младший брат. Конечно, максималист, как все юнцы. С ним и впредь надо соблюдать крайнюю осторожность.

Сережа выражение ее глаз истолковал по-своему:

– Знаю, вы считаете меня избалованным эгоистом, ревнивцем с комплексами, обращаетесь со мной как с мальчишкой… – Знакомая циничная ухмылка исказила его лицо. – Ошибаетесь, я все проверил. Мне надо было убедиться! Пошел к этой корове и проверил…

– Что – проверил? – пролепетала Аня, охваченная ужасным предчувствием.

– Не понимаешь? – Сережа насмешливо сощурился. – Говорю тебе: она – шлюха. Тьфу, до сих пор тошнит!

Он отстранился от сестры и переключил внимание на игру – прекрасные глаза, идеальный профиль, озаряемый голубоватыми вспышками экрана. Через минуту, озадаченный Аниным молчанием, бросил на нее косой взгляд.

– Э-эй! Аня! Что ж ты плачешь? – растерялся он. – Постой, Ань, мы так не договаривались. – Он порывисто обнял ее. – Ну да, я подлец, скотина! Хочешь, дай мне по морде. Ань, да пойми ты, нельзя Матвею быть с такой… Ему хорошая, честная девушка нужна. Только представь, каково летчику там, на верхотуре, на бешеных скоростях: одна шальная мысль, неверное движение – и все, конец! А всякие падлы играют их чувствами и жизнями. – Лицо его снова приняло жестокое выражение. – Она меня не зря боится, я ей пригрозил, теперь поостережется хвостом крутить, узнаю хоть что-то – убью!

– А если Матвей про тебя узнает? – всхлипнула Аня.

– Не узнает, если только ты не проговоришься. Но ты не скажешь, я тебе верю.

Тут в действие вступил Темка. Малыш до того, приоткрыв рот, ошеломленно взирал на плачущую мать, наконец любящее сердце ребенка не выдержало, он распустил губы и заревел что было мочи:

– А-а-а-а-а!.. – причем каждый звук взбирался на полтона выше предыдущего.

Анна сгребла сына, Сережа сгреб обоих, в таком виде и застал их Матвей.

– Прекрасно! – воскликнул он. – Очаровательно! С вас бы картину писать. Можно узнать, по какому поводу сей грандиозный ор?

Он присел на корточки, глядя на них с удовольствием. Троица и вправду просилась на холст.

– Сережа, где фотоаппарат?.. А ну-ка, всем утереть носы и не двигаться… Та-ак, отлично… еще разок… Класс! Раздам фотки сослуживцам. Все от зависти помрут. Надо вас с папой сфотографировать. Пошли в столовую. Причину рева выясним потом.

Аня вернулась к гостям совершенно разбитая. Сережа с Темкой выскочили в сад, где за домом Матвей несколько лет назад для Сережи подвесил качели на железной перекладине.