Кинари подошла к невзрачному каменному колодцу поближе, рассматривая наложенные ее мужем заклинания. До Лари ей было как до неба, она смогла уловить только основное направление силы – и больше ничего, но останавливаться она в любом случае не собиралась. Кинари подняла руки над головой и пропела универсальное разрушающее все известные чары заклятие и резко опустила их. С минуту ничего не происходило, но потом камни, из которых был сложен колодец, пошли трещинами и рассыпались в мелкую крошку.

И – ничего! Значит, Заргон связал свое заклятие не с камнями. Кинари на секунду задумалась, а потом собрала всю свою силу, накопившуюся за долгое время вынужденного безделья, и резко, с разворота, всем телом послала точно в середину разрушенного колодца. У Кинари ничего не осталось, она вычерпала себя до дна. Ноги ее подогнулись, и она, держась за стенку, кое-как отковыляла подальше от колодца.

И опять – ничего. Она уже подумала, что, наверное, сделала какую-то ошибку, да и что вообще может быть глупее того, чтобы попытаться силой взломать заклятие Заргона, на что она могла решиться только в своем сегодняшнем ненормальном состоянии. Но вдруг она почувствовала, как пол мягко качнулся у нее под ногами, и облегченно выдохнула. Кажется, получилось, несмотря на всю нелепость ситуации. И действительно, земля под ногами еще раз вздрогнула, а потом из колодца вырвался луч света. Кинари, как зачарованная, наблюдала за ним, и в который раз благодарила про себя старого Лара. Если бы не его кольцо, она никогда бы не увидела этого чуда. Она еще немного постояла, любуясь чистым белым пламенем, и пошла прочь. Как бы там ни было, задачу свою она выполнила, и делать ей здесь больше нечего.

Кинари наткнулась на своего благоверного, когда уже поднялась по лестнице из подвала и, пошатываясь, брела по коридору по направлению к своим покоям. Ее мутило, как всегда, после такого выброса силы, в глазах было темно, и на данный момент ей больше всего хотелось только одного: дойти до своей кровати, упасть в нее и умереть. И меньше всего она хотела сейчас терпеть дурное настроение своего так называемого мужа. Если бы на месте Заргона каким-то чудом оказался бы Вайгар (конечно, в том случае, если бы он все еще ее любил), то, увидев, в каком она находится состоянии, он не стал бы с ней разговаривать. Скорее всего, перебросил бы ее через плечо и отнес в ванную, и только потом, когда она пришла бы в себя, вытряс бы из нее полный отчет о том, что с ней произошло. Но, к сожалению, мужем Кинари в данный момент был не Вайгар.

Заргон не сделал никаких попыток остановить ее, он просто пошел рядом с ней, настороженный и напряженный, как кот, почуявший мышь. Или собаку.

– Вы неважно выглядите, дорогая, – решился он наконец, – что с вами случилось?

Она промолчала, не имея сил играть с ним в его игры. Тогда он продолжил:

– А что вы делаете здесь, моя прелесть? Одна и без охраны? Вы беспокоились за меня или, наоборот, надеялись узнать, что я погиб в пламени пожара?

Кинари усмехнулась. Он все равно не отстанет.

– Я сделала кое-что намного хуже, Крийон! – ответила она. – Пока вы мужественно боролись с огнем, я подло предавала вас. Я распечатала источник.

– Что? – Заргон прикрыл глаза и быстро-быстро задвигал пальцами левой руки, проверяя свое заклятие. Потом открыл глаза и окинул удивленным взглядом свою королеву. – Да, действительно. И как вам это удалось, может, поделитесь с мужем?

– Нет. – Покачала головой Кинари. – Даже не надейтесь.

– А зачем вы это сделали, тоже не скажете? – Тон вопроса был светским и спокойным.

Но так показалось бы тому, кто совершенно не знал Крийона. Кинари его знала и потому не обманывалась на этот счет. Ей было попросту плевать. Они уже почти дошли до ее покоев, и глазам Заргона предстала живописная группа, состоящая из валяющихся на полу охранников. Кинари на них никак не отреагировала и молча прошла мимо, стараясь по возможности не наступать на неподвижные тела. В ее нынешнем состоянии сделать это было сложно, и она таки несколько раз наступила на чьи-то непредусмотрительно разбросанные руки. Заргона такие вещи волновали гораздо меньше, и он прошелся по охранникам, как неуклюжий дракопотам, так что Кинари пару раз явно услышала хруст ломающихся костей.

Она толкнула дверь и вошла к себе. Супруг, не спрашивая разрешения, зашел следом.

– И как мне это все понимать, Кинари? – От недавней светскости не осталось и следа.

Кинари пожала плечами.

– Понимайте, как хотите.

Он сделал шаг по направлению к ней, и плечи Кинари тут же оказались зажаты в неумолимом железе его рук. Она вздохнула. Он все равно не отстанет, так чего тянуть?

– Я... нейтрализовала охрану и распечатала источник. Все.

Он коротко рыкнул.

– Зачем тебе понадобилось это делать?

Она подняла на него чистые прекрасные глаза.

– Меня об этом попросили.

– Кто? – Глаза Заргона начали заметно белеть.

– Любовник.

Он встряхнул ее.

– Ты врешь!

Кинари засмеялась.

– Ты никогда мне не веришь! Если бы я начала оправдываться, ты бы тоже не поверил!

– Тебе смешно, дрянь?! Тебе смешно?!

Кинари действительно было смешно. Она смеялась и не могла остановиться. Долго сдерживаемая истерика вырвалась на волю, и Кинари не собиралась с ней бороться. Глаза Крийона продолжили белеть, и его вида теперь кто угодно мог испугаться. Голубая радужка его глаз, которую так воспевали в последнее время представители семейства Нецаж, почти исчезла, а зрачки превратились в маленькие черные точки. Его прекрасное лицо исказилось, и сейчас мало кто из подданных мог бы узнать в этом бешеном гайре своего короля. Он грубо схватил Кинари и потащил ее в спальню. Как только они вошли туда, ночной ветер, до сих пор свободно гулявший по комнате, резко разметал занавески и громко звякнул балконной дверью, как будто опасаясь встречи с обманутым мужем. Крийон оглядел спальню и увидел два бокала, от вида которых лицо его еще больше перекосилось, и смятую постель, на которой до этого лежала Кинари.