Шрифт:
Ваш Г.А.
10
Manchester 13
8/V-<19>59
Telephone: Ardwick 2681
Chere amie Madame
Получил сейчас Ваше письмо. Что с Вами, т. е. в смысле нездоровья? Сердце, по ночам трепыхающееся, это ничего – «невроз». Первый признак больного сердца – трудно дышать, я это выучил от всех докторов. И вообще, я как-то «не вижу» Вас больной. Вы мне писали об этом и до Пасхи, а я Вас нашел цветущей. «Что ты делала? Цвела». Вот и Вы. Значит, будем надеяться, что пустяки.
То, что Вы пишете об Ульянове [77] , меня ничуть не удивило. Оттого я дал себе зарок ни в каких склоках не участвовать, ни в какой форме. Сейчас же поднимается столько мерзости и злобы, что становится тошно. Всем «о душе» пора подумать, а вместо этого вся эта чушь. Это действительно «разложение эмиграции», старческое ее состояние, как в домах, где старички все ругаются. Я это почувствовал даже, когда мы сидели в cafe на rue Vaugirard: какая-то скрытая, но готовая прорваться пена злобы и всего прочего. А надо, как советовал Блок, «тихо жить и тихо думать». И есть о чем. Вот я любил за это Алданова [78] . Не знаю, что у него было внутри, но при встречах – ничего, кроме хорошего, всегда, не так, как бедная Ninon [79] : «он о вас сказал то-то…». Chere madame, не путайтесь в эти дела и споры, – или иначе, без личностей. У Вас был в статье [80] , по-моему, неправильный тон, и я Вам об этом говорил: infaillible [81] , будто римский папа. Это должны другие о человеке думать, но не он сам. «Сомнение в себе – начало мудрости» [82] . Если Вы будете продолжать, на Вас и будет литься та дрянь, что в других людях таится. А Вы – лилия, роза, мимоза, не для этого созданы, слишком чувствительны, и вообще, не стоит Вам до всего этого опускаться. Ну, довольно, «если надо объяснять…» [83] Наш мир, правда, «страшный», как говорил Ваш Терапиано [84] , и надо или быть зверем (или червяком), или понять, что дожить жизнь надо иначе. Кстати, что все-таки о Вас написал Ульянов? Он резок и по статьям тайно-хамоват, т. е. из тех, которых только «тронь-тронь, так увидишь». Я его лично, впрочем, не знаю.
77
Ульянов Николай Иванович (1904 или 1905-1985) – историк, публицист, литературный критик. Осенью 1943 отправлен в Германию в рабочие лагеря, после войны жил под Мюнхеном, с 1947 – в Марокко (Касабланка), с 1953 – в Канаде, преподавал в Монреальском университете; с 1955 – в США, преподавал русскую историю в Йельском университете (1956-1972).
78
Алданов Марк Александрович (наст. фам. Ландау; 1886-1957) – прозаик, публицист, литературный критик, драматург, литературовед, историк. В эмиграции с 1919. В 1940 переехал в США. В 1942 совместно с М.О.Цетлиным основал «Новый журнал».
79
Н.А.Вольская.
80
Имеется в виду статья Одоевцевой «В защиту поэзии» (Русская мысль. 1959. №1341,12 марта. С.2-3), в которой поэтесса полемизировала со статьей Ульянова «Десять лет» (Новое русское слово. 1958. №16705,14 декабря. С.2; №16708, 17 декабря. С.2; №16709, 18 декабря. С.2). Острая, провоцирующая статья Ульянова, касающаяся проблем новоэмигрантской литературы (творчества «ди-пи»), а шире – взаимоотношений старой и новой Нитрации, вызвала бурную полемику в эмигрантской прессе, и статья Одоевцевой была одним из многочисленных откликов на выступление Ульянова. Ажиотаж, вызванный статьей Ульянова, был столь велик, что она после публикации в декабрьских номерах «Нового русского слова» была полностью перепечатана в Париже (Русская мысль. 1959. №1328,10 февраля. С.4-14 февраля. С.4-5; №1331,17 февраля. С.4-5).
81
непогрешимо (франц.). Имеется в виду догмат о непогрешимости Папы римского.
82
От французской поговорки «Le doute est le commencement de la sagesse» («Сомнение – начало мудрости»).
83
«Если надо объяснять, то не надо объяснять» – излюбленное выражение эмигрантов из литературных кругов – несколько измененный афоризм из книги Г.А.Ландау «Эпиграфы», который у него звучит как: «Если близкому человеку надо объяснять, то не надо объяснять» (Берлин: Слово, 1927)
84
Тералиано Юрий Константинович (1892-1980) – поэт, прозаик, литературный критик, переводчик, мемуарист. В эмиграции с 1920. Терапиано посвятил несколько статей творчеству Одоевцевой, в которых высоко отзывался о ее стихах. Он жил в том же Русском доме в Ганьи, куда переселилась Одоевцева после смерти Г.Иванова. Как известно из мемуаров Одоевцевой, вскоре после ее переезда в Ганьи между нею и Терапиано завязалась тесная дружба, продолжавшаяся до самой его смерти (см Одоевцева И. Избранное: Стихотворения; На берегах Невы; На берегах Сены / Сост., подгот. текста, вступит, ст. Е.В.Витковского; Послесл. А.П. Колоницкой М.: Согласие, 1998. С.932-944.) Об их дружбе свидетельствуют также и письма Терапиано Маркову, в которых Одоевцева неоднократно упоминается (см.: Минувшее. Вып.24. С.240-378).
Voila. Не примите за наставление, а если и наставление, то из желания добра и по праву старости. Вот, Вы чем-то были как будто недовольны (мной) в последний приезд. М<ожет> б<ыть>, и были поводы, но чушь, вроде завтрака у <Микея?>. Но могу себя процитировать: «но я Вам обещаю – никогда» [85] , т. е. никогда в делах важных Вы не увидите от меня ничего, кроме хорошего. У Вас, верно, тоже такое чувство, надеюсь, по крайней мере. Но Вы и mobile соmme l'onde [86] , и, в сущности, самый «эгоцентричный» человек из всех, считая это при том нормальным состоянием. On est соmmе on est [87] , а у Вас есть и очень много другого. Целую ручки и штучки, шлю самые дружеские уверения и чувства.
85
Строка из стихотворения Адамовича «Бегут, как волны быстрые года…» (1915).
86
«Изменчивая, как волна» (франц.). У Одоевцевой в стихотворении «О жизни, что прошла давно» (1953) есть строка «Изменчивее, чем волна». У Ф.И.Тютчева, которого И.Одоевцева иногда цитирует в своем творчестве, это распространенное французское выражение взято эпиграфом к стихотворению «Ты волна моя морская» (1852).
87
Мы такие, какие есть (франц.).
Ваш ГА
На бланке University of Manchester.
11
3 Scarsdale Road
Victoria Pfrk
Manchester
16/V <19>59
Дорогой друг chere Madame
Я сейчас вернулся в Манчестер, был два дня в Leeds для экзаменов. Надеюсь, Вы получили два моих коротких письмеца, второе в отмену первого. Нашел на столе Ваше письмо, чтобы я написал Вейнбауму [88] или Полякову об Ульянове, и уже думал, как и что написать (Полякову, не Вейнбауму, кот<орому> писать не хочу), но тут же другое известие, – что статья Ульянова уже в «Н<овом> Р<усском> С<лове>» появилась [89] !
88
Вейнбаум Марк Ефимович (1890-1973) – журналист, публицист, мемуарист. В 1913 эмигрировал в США. В 1922-1973 главный редактор газеты «Новое русское слово».
89
Статья Ульянова, о которой идет речь, вышла в «Новом русском слове» 10 мая 1959 (№16852. С.2, 5), называлась она «Когда защищают поэзию» и была написана в ответ на статью Одоевцевой «В защиту поэзии».
Дорогая душка, не расстраивайтесь и, так сказать, плюньте. Не стоит. Все это такая чепуха, что тошно о ней думать. Главное – газета живет один день; и в общей грызне и шпильках завтра никто не будет помнить, что кто написал. Ради Бога, только не отвечайте. Ульянова не читал, но та фраза, которую Вы мне привели (о белье), она действительно чудовищна. Но она обратится против него, а не против Вас. Не знаю, как мне Вас убедить, чтобы Вы не совались во всю эту мерзкую кухню, забыли бы о ней, и, как бывало при Буренине [90] (кот<орый> именно о чьем-то белье писал), люди брезгливые мыли руки, прочитав такие фельетоны [91] . Мне только жаль, что Вы из-за этого волнуетесь, а Вам это вредно, если у Вас не в порядке сердце.
90
Буренин Виктор Петрович (1841-1926) – литературный и театральный критик, поэт. Критические статьи Буренина отличались грубым, бесцеремонным и неприличным тоном.
91
В статье «Три литературы» (Русская мысль. 1959. №1378, 6 июня. С.4– 5), продолжающей полемику с Ульяновым, Юрий Терапиано в сходных с Адамовичем выражениях высказывается по поводу ответа Ульянова Одоевцевой: «…вообще не следует позволять себе таких выражений, как, например, "нечистые ризы", "совлечение покровов" и пр. из реквизита буренинских времен, которые употребляет Ульянов в своем ответе "Когда защищают поэзию" <…> – грубость всегда отвратительна, и к тому же она прежде всего, как бумеранг, возвращается на ее автора» (с.5).
I Если бы Вы прочли (м<ожет> б<ыть>, читали?), что обо мне написал Рогаля-Левицкий в «Возрождении» [92] , то Ульянов рядом – розы и Убиган [93] . А с меня – как с гуся вода, честное слово. М<ожет> б<ыть>, это у меня — общее равнодушие, «великая сушь», не знаю, но все-таки волноваться не стоит. Я во всяком случае Полякову напишу (когда получу статью), выражу изумление и все такое. А кроме того, как-нибудь (летом) сочиню статью о поэзии с указанием, какая Вы гениальная поэтесса. Ну, а как вечер? [94] Я не хочу Вас разочаровывать, но сейчас у меня сомнения: удастся ли он финансово? Конец сезона, на Зайцева [95] все дамы и патронессы истратили энергию. Поезжайте непременно в Hyeres. Вот, что я хочу Вам сказать: если у Вас не будет денег достаточно, я Вам оплачу дорогу aller-retour (есть billet-touristiques [96] , годные 2 месяца — с большой скидкой). А там проживете, сколько можете, даже если недолго, то лучше, чем ничего.
92
Речь идет о статье Ю.Рогали-Левицкого «Горе-авторы нашего зарубежья» (Возрождение. 1953. №30. С. 174-186), в которой Адамович характеризуется как «фельетонист» и «средней руки поэт» и обвиняется как беспринципный литературный критик.
93
Имеются в виду духи парфюмерной фирмы «Убиган» (Hubigant).
94
Речь идет о предстоящем вечере И.Одоевцевой, который состоялся через месяц, 27 июня 1959 в зале Российского музыкального общества за границей (РМОЗ) (26, avenue de New York). Адамович принимал участие в этом вечере и произнес вступительное слово.
95
Зайцев Борис Константинович (1881-1972) – прозаик, публицист, переводчик, литературовед, мемуарист. В эмиграции с 1922. С 1945 – председатель парижского Союза писателей и журналистов. Адамович имеет в виду организованный Союзом русских писателей и журналистов вечер Зайцев, который состоялся 12 апреля 1959 в зале РМОЗ.
96
туристические билеты (франц.).
Целую Вас и шлю всякие чувства.
Ваш Г.А.
12
8/ХI-<19>59
104, Ladybarn Road
Manchester 14
Дорогая Madame, получил Ваше письмо, но был все время столь обременен делами, что только сегодня отвечаю. Впрочем, Вы ответили мне через две недели!
Письмо Ваше взволнованное из-за Покровского и всего прочего. Chere amie Madame, ну стоит ли из-за этого портить себе кровь? Вы меня слегка попрекаете, что я за старого подлеца заступался. Я и теперь готов заступиться. Ведь он неистовствует из-за любви и ревности, – что же с него взять! Изволите помнить, Отелло даже задушил свою любовь, а винить его трудно. Вот так же и Покровский. Но что все его мучения из-за толстого прокурора с животом, довольно комично. Добро бы был какой-нибудь юный красавец! Ну, оставим это. Вы – человек отходчивый, и я надеюсь, что все опять придет в норму, с красным винцом по вечерам, и что расходы в 50 тысяч достигнут ста.
Статью Вашу о<б> Азефе [97] я, конечно, прочел. C'est tres [98] Одоевцева, и в этом – признак таланта: узнаешь с первого слова (Готье писал о Бодлере, что на каждой его строке, вернее – после, стоят инициалы С.В.) Но разрешите, Madame, дать Вам маленький совет в качестве опытного старца: не впадайте чересчур, а главное впоследствии, в жанр Померанцева – не ссылайтесь на Гегелей, говоря о Гулях. Еще мелочь: не употребляйте «безусловно» в смысле «бесспорно». Это постоянно делают теперь, особенно в советск<ой> печати, и это придает языку какой-то жаргонный склад. Я думаю, что Гуль [99] будет доволен, но не уверен: в конце Вы не удержались и шпильки подсунули, и совершенно правильно [100] ! Но он, кажется, считает себя великим стилистом.
97
Имеется в виду рецензия И.Одоевцевой (Русская мысль. 1959. №1441, 31 октября. С.4-5) на исторический роман Р.Гуля «Азеф» (Нью-Йорк: Мост, 1959).
98
Здесь: это очень в стиле Одоевцевой (франц.).
99
Гуль Роман Борисович (1896-1986) — прозаик, литературный критик, киносценарист, историк, мемуарист. В эмиграции с 1918. С 1950 жил в США. С 1952 – ближайший сотрудник, а с 1959 – редактор «Нового журнала».
100
В письме от 21 февраля 1960 Одоевцева сообщила Маркову, что Гуль остался недоволен ее статьей: «…не того ждал. Но я не Завалишин и Ульянов – подхалимажем не занимаюсь. И так меня многие осуждали за чрезмерные похвалы. Но насчет ужасного стиля я не могла промолчать. И это его обидело. Ведь он сам выбрал меня в восхвалительницу – и оказалось, напрасно» (In memoriam. С.472).