Старые ходики заскрипели, негромко звякнули. Старуха, раскрыла глаза, выныривая из чуткого сна и зевнула.

Худая, рыжая кошка, бросила вылизывать свою миску и выжидательно уставилась на хозяйку.

– Встаю.
– Успокоила ее старуха и пошарила на спинке кровати в поисках халата. Рука мгновенно покрылась гусиной кожей.

– Грехи наши тяжкие.- Зевнула бабка, прикрыв ладошкой беззубый рот. Глянула на висящие в углу образа: Когда приберешь-то меня, Господи?

Косясь на дверь в соседнюю комнату, проковыляла к печи и опустилась на низенький табурет. Тихонько, стараясь не рассыпать, выгребла из печки остывшую золу.

– Ну, вот, сейчас растопим, тепло будет...
– По привычке запричитала старуха, неловко чиркая спичкой о коробок.

Не прошло и пяти минут, как в печи затрещали сухие дрова. Бабка осторожно пнула липнущую к ноге Муську и, отломив половину сухой хлебной корки, опустила в блюдце. Кошка заурчала и ткнулась облезлой мордой в миску.

– Ма..., Ма...
– Послышался из-за двери гундосый мужской голос.

– Иду, иду, Гошенька.- Бабка наскоро обтерла руки, и повторила, уже скорее по привычке.
– Иду я, горе мое...

– Одеть беспорядочно мотающего руками сына удалось почти без ругани.

– Дурачок ты мой, дурачинушка...- Погладила старуха плешивую голову сына, прибирая растрепанные со сна кустики редких волос.
– Ну, погоди, погоди, сейчас кушать будем.

Услыхав знакомое слово тот уставился на мать мутными глазами и радостно загугукал.

– Посиди.- Она подоткнула ветхое лоскутное одеяло, и захромала в кухню.

– Сиди, говорю.- Гаркнула уже от дверей, упреждая попытку сына слезть босыми ногами на промерзший пол.

К плите успела вовремя, вода в чугунке уже пошла мелкими пузырями.
– Старуха пошарила на дне полотняного мешочка, осторожно вынула горсть серой крупы.

– Кашку сварю, покормлю сыночку.- Голосом старой сказочницы пробурчала она, высыпая зерно в кипящую воду.

Обитая вытертой клеенкой дверь вздрогнула и распахнулась.
– Впустив столб морозного воздуха, в кухню ввалился гость.

– Здорово, бабка, не сдохла еще?
– Весело прокричал молодой, чернявый парень.
– Ну, достала?

Уличный воздух разошелся по комнате, а его место заполнил тяжелый выхлоп перегара.

– Так, я ж, Витенька, вчера все тебе, до копеечки...
– прижала старуха к груди мешочек с остатками пшена.- Ты чего, сынок, забыл?

– Какой я тебе сынок.- Сердито огрызнулся гость, с угрозой глядя на старуху. Глаза, мутные от вчерашнего перепоя мазнули по убогой обстановке.
– Придурок -твой сынок

– Гошенька не придурок, он на войне контуженый.- Прошептала бабка, вполголоса, опасаясь разозлить хмельного соседа.

– Чего ты бухтишь?- Окрысился тот.
– Стольник, сказал, гони. Ну? Или опять хочешь?

Он сжал кулак, блеснув дешевой печаткой.
– Так я помогу, быстро отыщешь.

– Нету, сыночек.
– Старуха осеклась, вспомнив предупреждение.
– Вот, крест, нету... Почтальонка вчера не пришла.

– Чего ты лечишь?- Козырнул знанием жаргона сосед.- Шагнул к двери в спальню, топча сапогами вязаный половик.
– Ну, смотри, я предупредил, теперь сама виновата.

– Витенька, не трогай Гошу... Бабка разжала ладони и кинулась наперерез.
– Нету...

– Точно?
– Уперся взглядом в бабкино лицо гость.
– А самогонка, тоже нету?

– Ой, брешешь. Ты старуха богатая, все говорят... Твоему придурку вон пенсию какую носят?

– Давай, колись, говорю.
– Он с ухмылкой сунулся к двери, из-за которой доносилось бессмысленное гуканье.

Бабка часто заморгала глазами, порылась в кармане засаленного халата и вынула скомканный узелок: Двенадцать только рубликов и есть. Хлебушка хотела купить.
– Вот. Ты возьми, а мне может пенсию в обед принесут.

– Ладно, после зайду...- Сосед сгреб мелочь, и грузно развернулся.
– На пороге замер и хитро глянул на замершую посреди кухни хозяйку.

– А я точно зайду... С намеком пообещал он,- не забуду...

Дверь хлопнула, выпуская нежданного гостя. Вновь стал слышен стук ходиков.

Запахло горелым.

Доевшая свою корку Муська, осторожно принюхиваясь, лизнула рассыпанную по полу крупу.

– Брысь, скотина.- Отмерла бабка.
– Опустилась на колени и принялась сметать пшено в мешочек.
– Придет письмоносица, а может и нет.
– Бабка тяжело вздохнула, - а уж этот, аспид, точно не позабудет. Она шмыгнула носом и глянула на висящие в углу темные образа.
– Прости, Господи слова мои. Нельзя мне сейчас к тебе. Кто же за ним смотреть то станет...