Шрифт:
– Да иду я, горе мое...
– Крикнула она, успокаивая разволновавшегося сына.- Сейчас. Кормить буду.
Витька вернулся потемну. Бабка замерла, с тревогой прислушалась к неуверенным шагам в сенках, и безвольно опустила худые руки.
– Ну?- Пьяного швырнуло на оцинкованный рукомойник, прибитый у двери.
– ..ать.
– Выругался тот, и долбанул обидевшую его железяку.
– Что молчишь, карга?
Налитые кровью глаза уставились на бабку.
– Что? Нету. Да?
– Наливаясь мгновенной злобой, выкрикнул он.
– Суки.
– Пнул выскочившую на звук Муську, и, качаясь, двинулся в Гошину комнату.
– Спит сыночек, не тревожь.- Попыталась загородить дверь бабка, но не успела, а только больно ткнулась морщинистой щекой в жесткую, воняющую гарью, Витькину телогрейку.
Вспыхнула лампочка, безжалостно осветив все уголки убогой комнатки полоумного сына.
Перепуганный грохотом Гоша вскинулся с кровати и озадаченно закрутил головой, морщась и смаргивая слезу.
– Гу-гу.- Передразнил идиота Витек. И с размаха вмазал по круглой одутловатой щеке раскрытой ладонью.
– Ты гад меня в детстве ремнем драл?- Отчего-то припомнил давнюю обиду алкаш, теперь я тебя воспитаю.
– Он вновь замахнулся на сжавшегося в комок дурака.
– Витя!
– Взвыла старуха, уже не думая ни о чем, и повисла на занесенной для удара руке.
– Да пошла ты.
– Отмахнулся сосед, толкая тщедушное тельце своей бывшей учительницы. И с силой, вкладывая в удар всю ненависть к этому тупому и скотскому миру, врезал обутой в жесткую кирзу ногой в голову сидящего на смятой постели придурка.
Голова дернулась, бездумные тусклые глаза закатились, тело откинулось на кровать и мелко задрожало.
– Кирдык кадету.
– Дико заржал Витька и обернулся вокруг, пытаясь угадать, куда "старая тварь" могла спрятать деньги. Не сумел, и нагнулся над улегшейся головой в угол старухой.
– Вставай, карга.
– Дернул за полу ветхого халата...
– Эй, ты это чего?- Вдруг услышал он строгий, несколько удивленный голос.
Витька отпустил бабку и медленно оглянулся.
– Перед ним, задумчиво потирая разбитый в кровь висок, стоял Гоша.
Серые, слегка прищуреные глаза взрослого человека глядели на Витку.
– Ах, ты, ожил, сука?- Взъярился тот, и размахнулся, норовя угодить "придурку" в челюсть.
Отточенный годами тренировок прием перевернул бузотера кверху ногами и отправил в недолгий полет, на встречу с потертыми досками пола.
А Георгий, уже позабыв про сумасшедшего пьяницу, рискнувшего замахнуться на бравого морпеха, склонился над старухой.
– Бабушка, что с тобой, где мама? Почему ты в таком...- Он осторожно, ничего не понимая, поднял на руки легкую как пушинка старуху, отчего-то неуловимо похожую на его молодую и красивую маму.
– Ничего, ничего, Гошенька,- глотая невольные слезы прошептала старуха.
– Теперь уже и помирать можно...
– Светло и радостно улыбнулась она...- Теперь можно.
Глава 1.
Георгий недоуменно оглянулся. Вокруг родные, знакомые с детства вещи, но отчего-то вовсе ветхие и словно тронутые молью.
Витька вскочил с пола, дико уставился на крутящего головой придурка, который вовсе не походил на гадящего под себя идиота, и кинулся из хаты на улицу.
– Придурок мать зашиб.
– Уловив скользкость момента, заверещал сосед.
– Меня стукнул...
Гоша взглянул на старуху.: Как же так? Она ведь уже три года как померла.
– Поразился он нереальности происходящего. Мать еще письмо присылала, что бабушку схоронили. А тут?
Он провел рукой по виску. Мимоходом поразился странному виду словно и не своей, дряблой ладони.
– В чем дело? А где мама? Понимая, что умершей старухе уже не помочь, шагнул в горницу, и обомлел. В сером от пыли, мутном зеркале отразилось, лишь смутно напоминающее его, лицо.
– О, е..
– Охнул он, провел ладонью по с редким кустиками пегих волос.
– Нос мой, глаза? Глаза тоже... Да и шрам вот он. В восемьдесят третьем под Баграмом схлопотал. Повезло, вскользь чиркнула...
Гоша покрутил головой, пытаясь сообразить что к чему. Не сумел и опустился на потертую табуретку.
– Что-же это?
– Слегка запаниковал морпех. Взял себя в руки и тут взгляд уперся в косо висящий на стенке под ходиками календарь.
Протер глаза и вновь уставился на дату.
– Одна тысяча девятьсот девяносто восьмой год, двадцатое ноября... Он зажмурился, посидел, вспоминая последние события. И тут выплыл новый вопрос.
– А как я очутился дома? Вчера вроде собирались в рейд... Стоп, и вышли. Еще майор со штаба увязался. Пришлось ему свои "кимры" и новую "мабуту" отдать. А вот дальше... Темно.
Дверь распахнулась и в избу вошел милиционер. Озадаченно уставился на сидящего за столом Георгия.
– Ну, чего?- Произнес участковый, оглядывая кухню.
– Авдотья. Ты где? Витька орет...
– Не закончил он, и шагнул в спальню. Прошла пара минут, и представитель власти вернулся в комнату. Поправил сбившуюся на затылок шапку.