Шрифт:
– Сейчас сыграем. Если все как надо пройдет, считай, дело сладилось.
– Не оборачиваясь, бросил он на ходу.
Выйдя на широкое крыльцо, Георгий увидел, что посреди площади, рядом с отключенным на зиму фонтаном, стоит здоровый грузовик, в кузове которого находится пресловутый кусок гранита.
Поодаль от необычного груза стояло два десятка одетых в своеобразную униформу мужчин и женщин, крепко смахивающих на обслугу.
Народ для разврата собран.- Негромко процитировал Николай Григорьевич.
– Он внезапно насупился, и грозно уставился на спутника.
– Идем, покажешь, чего вы нам привезли.- Строго приказал он.
– Что это?
– Уставился на камень толстяк, когда они приблизились к машине.
– Вам что заказывали? Черный гранит, а вы какое-то дерьмо пригнали? Колотое, к тому же.- Сунул пальцем в едва приметный скол охранитель.
– Так дела не делают. Терпеть не могу, когда дурят.
– Мое дело привезти было.
– Хмуро глянул Георгий и, повинуясь одобрительному взгляду, закончил.
– Ты начальник не шуми, я свою деляну чисто сдал.
Дверь в дом отворилась и на пороге возникла одетая во все черное женщина. Довершал траурный наряд шелковый темный платок.
Следом, синхронно прикрывая хозяйку, двинулась пара охранников.
– Что случилось?- Бесцветным голосом поинтересовалась вдова у Николая Григорьевича.
Говорил я, Мария Игнатьевна, не стоит с криминалом дел иметь, все испоганят. Булыжник какой-то прислали. А этот стоит, глазами лупает.
– Он ткнул толстым пальцем в сторону Георгия.
– Погоди, Николай, сейчас разберемся.
– Она внимательно осмотрела камень.
– Прежде чем шуметь, нужно у скульптора спросить. А то ты когда уж деятельный, прямо, огонь, а как случись что, и нет тебя.
Нормальная заготовка, мне кажется.
– Хозяйка, словно невзначай глянула на Георгия.
– Ты что-ли привез?
– Привычно, по-барски тыкнула она годящемуся ей возрастом в отцы сопровождающему.
Тот молча кивнул.
– Вот, что... Как тебя звать? Георгий. Пока суд да дело, пока скульптор определится, поживи в доме. Мало ли что. Если все нормально, вопросов не будет. Отправим с почетом, а коли нет. Сам своим хозяевам расскажешь, почему мы им оплату придержали. А чтоб не скучно было, вон по хозяйству помоги.
– Распорядись там Николай Григорьевич.
– Она тяжело вздохнула и не глядя больше ни на кого пошла в дом.
– Мария Игнатьевна, да вы что?
– Неожиданно громко изумился охранитель.
– Неизвестно кого в доме держать? Урку?
– Вы бы хоть со мной посоветовались.- Возмущенно добавил он.
– Раньше надо было, советы давать Коля.- На ходу бросила хозяйка.- Теперь то чего уж... Рубаху на груди рвать... Все, я сказала. Пусть живет.
В голосе убитой горем женщины мелькнула грозная нотка.
Николай Григорьевич смутился, воровато глянул на невольных зрителей, и пожал плечами, примиряясь с неизбежным.
А вам что тут цирк.- Сорвал он злость на прислуге, едва дверь в дом затворилась.
– Дел нет? Так я найду. Он грозно уставился на дворню. Под тяжелым взглядом главного цербера народ задвигался и потянулся прочь.
– Так, первый акт сыгран.- Произнес он, когда народ со двора разошелся. Теперь твой ход, читай роль, готовься. Завтра начнешь работать.
Он вдруг засопел и сердито обернулся к машине.
– Эй, Семен, ну-ка иди сюда.
Слышал, что мадам приказала. Отведи это чудо во флигель, размести, и покажи что к чему. Будет пока за...
– Тут он на секунду задумался, - садовника еще не нашли? Вот пусть его комнату и займет. Все свободны.
Глава 7
Георгия поселили в небольшой, но довольно уютной комнатке. Кровать, телевизор, холодильник и множество других очевидно не менее нужных приборов, названия которых он не знал, и потому смотрел на обтекаемые формы утыканных разноцветными кнопками агрегатов с некоторой опаской.
Изучение личного дела оставило в душе двойственное чувство. Неведомый сиделец, поучаствовавший в годы своей буйной молодости в десятке лихих налетов на инкассаторские машины и хранилища сберегательного банка, рисовался в таких мрачных красках, что исполнять роль подобного упыря было противно. С другой стороны, и этого Георгий не мог не признать, финт опытного агентуриста, подъедающегося на вдовьих хлебах вполне мог иметь успех. Давно известно, чем глобальней ложь, тем легче в нее верят люди.