Глеб красивым почерком переписал оба письма, потом их запечатали в конверты, налепили марки, Глеб вывел адреса, и письма были вручены Колюньке с наказом передать в собственные руки, да не перепутать.

Впрочем, об этом не стоило беспокоиться, потому что Колюнька, несмотря на малолетство, до того поднаторел самоучкой в грамоте, что мог с ходу узнать в самом длинном слове буквы О, П, Р, Т и С, которые любил изображать мелом на всех видных местах.

Гордый поручением, Колюнька запрятал письма под майку и отправился разыскивать Розу и Николашку, изредка останавливаясь и доставая письма, чтобы полюбоваться марками и двумя своими любимыми буквами — Р, похожей на топорик, и Т, похожей на молоток.

А Мишаня, проводив Глеба, отрезал от галошины еще две полоски. Совсем мелкие стали галоши!..

Не вытерпел Аккуратист, пришел-таки мириться, не желая иметь такого могущественного неприятеля, как Мишаня.

Мишане в это время не до него было: у мельничков вывелись птенцы!

Пошел Мишаня, как всегда, к смородине проведать, продолжают ли торчать из гнезда нос и хвост, но ни хвоста, ни носа уже не торчало, а в гнезде слабо копошились птенчики. Маленькие, чуть побольше горошины, прозрачные до того, что каждая жилка просвечивала, такие слабые, что и голова еще не держалась на дрожащей шее, но уже разевали громадные рты и пищали тоньше комара, еды просили!

Даже загоревал Мишаня: если сами они с горошину, то какие же должны быть мушки и комары для еды им? Но, оказывается, не стоило горевать: большие мельнички свое дело знали.

Один уже прилетел и дожидался, когда уйдет Мишаня, с какой-то чуть видной мошкарой в клюве, а другой, пристроившись на сучке над самой головой соседской кошки, мирно поедавшей длинную травинку, ругался на нее:

— Чи! Чи! Чи!

В кошку Мишаня запустил камнем и преследовал ее до самого забора, чтоб нагнать побольше страху.

А тут и Аккуратист заявился и начал свистеть, вызывая Мишаню.

Мишаня встретил его с презрением:

— Чего заявился?

— Мишань, — зашептал Аккуратист, воровато оглядываясь по сторонам. — Слушай, только тихо: в лесу грибы пошли — ужасно прямо какие! Так и торчат на каждом шагу, здоровые, как прямо сковородки! Сыроежек и в помине нету, а всё одни белые да подосинники!.. Аида со мной, оберем их все до единого, покуда никто не прознал!.. Я об тебе сразу вспомнил, чтоб и тебе попользоваться…

— Ты б один все захапал! — разоблачил его Мишаня. — Только боишься, что тебя волки съедят, которых у нас не водится! Ладно, подождем Глеба — вон он! — и пойдем…..

Аккуратист засуетился:

— Да на кой он нужен, Мишань… Да одни, что ль, не сходим?.. Чего нам лишнего человека…

— Кому — лишнего, а кому — не лишнего, — непреклонно ответил Мишаня. — А раз мы теперь друзья с ним, то у нас все напополам, и грибы считая… Не желаешь с нами — вали один, а мы тоже дорогу знаем!

И нечего было делать Аккуратисту, кроме как согласиться.

— Пускай! — воскликнул он, стараясь быть веселым и простым. — Пускай уж и он наших грибочков попробует! Не обедняем небось! И нам останется!..

Однако нахмурился при виде корзинки, которую приволок обрадованный Глеб: не корзинка, а целая кошелка — не грибы, а тыквы собирать.

— Побольше не мог найти?

— Сойдет и эта… — ответил недогадливый Глеб. — Хоть бы эту полную насобирать… Я думаю, насобираю. У меня глаз таежный!

— Как начнем бузовать! — подхватил Мишаня, и Аккуратист совсем опечалился.

Глеб шел, размахивая своей несуразной кошелкой, и громко рассказывал, какие у них бывают необыкновенные грибы: ножку не обхватить двумя ладонями, а как примешься есть, то в один день ни за что не съешь, приходится откладывать до завтра.

— Порядочно пройдет времени, пока доешь такой гриб! — хвалился он, а Мишаня сказал:

— Те грибы, каких мы сейчас насобираем, хоть и поменьше будут, зато сладкие, как курятина! Это оттого они сладкие, что земля тут такая особенная — жирная, аж черная! И блестит, как крем сапожный!

Посреди улицы в окружении мелкой детворы стоял Колюнька и давал всем по очереди смотреть сквозь красное стеклышко. Каждый малыш, приставив это волшебное стеклышко к глазу и увидев все вокруг чудесно окрашенным в красный цвет, издавал восторженный возглас и становился опять в очередь.

Колюнька это необыкновенное стеклышко очень берег и несмышленой малышне не доверял, а давал смотреть из своих рук.

— Мишаня! — крикнул он, потрясая стеклышком. — А у меня вот что есть! Глянешь, а там так всё и красное!