Он просунул под брезент хлеб и три вкусно пахнущие рыбины.

— А я обратно побег! Мы там с Синицами в дурака режемся!.. Хитрые черти эти Синицы: все меня да меня дураком оставляют!.. Ну, я им покажу!

— А отец что? — спросил Мишаня.

— Они с большим Синицей насчет войны толкуют! А Колюнька Пэте-хохленку про Дюймовочку рассказывает… как мыши шепчутся!.. Побег!

И Гусь убежал, топая ножищами по лужам так, что все звери, наверное, думали — лось бежит.

С голодухи сазанчиков съели так быстро, что и вкуса толком не разобрали, и Глеб сказал:

— Правду дядь Петя говорил: вкусней сазанчиков рыбы нет! Какое тут место хорошее — такая рыба вкусная водится… Да мы еще сколько напустили! Таких рыб стоило выпускать! Даже если завтра не удастся нам второе озерко обловить, и то хорошо: половина сазанчиков уже в речке гуляет! А как остальных выпустим — это сколько будет?..

Опять зашуршал дождик, а под брезентом пищали комары, которым и ненастная погода была нипочем.

Братец Кролик, наевшись, уже спал, сопел, а Глеб продолжал хвалиться:

— Я привык, чтоб было холодно, сыро… Не могу уже спать в тепле, на мягком, без комаров… Они весело поют, сон нагоняют… Не знаю, как я дома буду жить: отвык, стал лесной…

Ветер налетал и тряс брезент. Мишаня тоже задремал.

— Хорошо спим, как какие зверьки! — сказал опять Глеб. — Свились в клубок, на улице — дождик, а мы спи-им себе…

И под шум дождя они уснули.

Земля хорошо вобрала всю воду: утром даже и подумать нельзя было, что всю ночь поливал такой сильный дождь.

Зато в лесу дождик как бы продолжался: капли одна за другой со стуком падали с листьев.

Пришли отец с Гусем, неся парное молоко в бидончике и хлеб.

— Эй, вставайте! — загорланил веселый сытый Гусь, стаскивая брезент. — Вас тут громом не поубивало? Молока вот вам Синицы прислали! Специально для Братца Кролика синиченские девчата надоили… Говорят, нашему дайте побольше, а то сильно пострадал, пускай поправляется! Может, волосы отрастут, а то их громадное число по всему берегу навалено, пройти нельзя!..

Братец Кролик промолчал, с удовольствием заглядывая в бидончик, а Мишаня спросил:

— А Колюнька куда делся?..

— Колюнька наш к Синицам жить перешел… — сказал отец, налаживая удочку. — С Пэтей они влюбились, не растащишь! Опять же — сытей там, чем у нас… Он утром этого молока выдул, как телок хороший, — с полведра, ей-богу! Раздулся весь, как клоп, а все сосет!.. Сейчас такие с Пэтей игры открыли, того гляди — синичью хату обрушат!

Он взял баночку с насадкой и пошел к озеру, сказав:

— Попробую в озеро закинуть… Считается, что после грозы — самый клев!

Гусь тоже взял удочку и обратился к дружкам:

— Айда?

— Некогда нам с удочками возиться! — ответил за всех Глеб. — Надо скорей остальных сазанчиков повыпускать, а то не успеем…

— Ладно, я проведать вас приду! — сказал Гусь и ушел.

А Мишаня, Глеб и Братец Кролик, по-братски разделив молоко и хлеб, пошли на остров к оставшемуся озерку.

Оно было меньше и мельче первого, но сильно заросло, только середина оставалась чистая.

Но ловцов это не испугало: они смело залезли в воду, которая после дождя стала холоднее, и принялись дергать траву. Мишаня и Глеб дергали, а Братец Кролик выволакивал ее на берег.

В ней опять кишмя кишели разные водяные жители.

Глеб начал даже переживать, что так хорошо им тут жилось, а люди пришли и все у них испортили, но потом решил, что, когда они уйдут, улитки и букашки опять залезут в воду и заживут, как раньше.

Покончив с травой, начали ловить сазанчиков.

Было душно и сильно припекало солнце. По небу медленно плыли белые вспученные облака, похожие на айсберги, которых никто не видывал.

Когда отпустили на волю последнего сазанчика, окупывались в реке и мыли бредень, то оказалось, что к Глебовой ноге прицепилась-таки пиявка, большая, жирная. Мишаня сразу ее посолил, она скорчилась и отвалилась, а Глеб бесстрашно раздавил ее голой пяткой. Братец Кролик приложил к укушенному месту, откуда текла кровь, листок подорожника, разжевав его сперва, и сказал:

— Народное средство! Дело верное…

Когда сушили бредень, на остров заявился Гусь и сообщил:

— Не клюет! Тут, понимаешь, не поймешь, как считается: после грозы или перед новой грозой… Если после — должна клевать, а перед — должна прятаться… Так приметы показывают! А гроза новая собирается… Эти рыбы — хитрые твари: решили не клевать, покуда все не выяснится досконально!