Возле дома он велел всем сесть в канаве и ждать.

— А то мать почему-то не очень уважает, когда ко мне такая орда заявляется. Один-два человека еще ладно. Хотя, по-моему, какая разница?

Он вынес маленькую табуретку, ножницы, машинку, которую дал держать ребятам, а сам быстро защелкал ножницами в воздухе, как настоящий парикмахер, и начал срезать репьи один за другим; их тут же подбирал Виктор Николаич и зачем-то прятал в кармашек.

Срезав последний репей, Кот оглядел свою работу и хмыкнул:

— Да-а-а…

Так как репьи располагались в волосах не на одном уровне, то сейчас голова у Пушкина напоминала Котову папаху, не которой мех кое-где вылез, а кое-где торчал пучками.

— Придется подровнять машинкой! — сказал Кот. — У кого машинка? Дай сюда!

Схватив машинку, он храбро проложил ею широкую дорогу от шеи до затылка. Машинка скрипела и щелкала, а Пушкин прикусил губу и сморщился.

— Не беспокоит? — галантно осведомился Кот, сгибаясь и отводя руку с машинкой в сторону.

— Так себе… Ну, будто с корнями выдирают…

— Это машинка тупая… — успокоил его Кот. — Надо будет ее когда-нибудь потом поточить…

Зрители с некоторым испугом взглянули на полосу голой незагорелой кожи, а сам Пушкин ощупал ее, и на лице его появилась неуверенность.

— А ты… подо что меня стрижешь?

— Ух! — воскликнул Кот. — Я и позабыл спросить! Под что желаете подстричься, товарищ клиент?

«Клиент» подумал и решил:

— Под полубокс!

— Порядок! — И Кот заскрипел машинкой, прокладывая еще одну дорогу.

Сережке показалось, что Кот стрижет как-то не так; вот у него самого получилось бы гораздо лучше, и он попросил:

— Костя, дай мне немножечко…

Кот критически оглядел свою работу и, сунув Сережке машинку, отошел в сторону, пожав плечами: мол, в случае чего, я тут ни при чем.

Остальные березовцы выстроились в очередь с радостными криками:

— Я за Сережкой!

— А я за Аликом!

— А я за Зямкой! — и Борис, оказавшийся последним, прикинув размеры неостриженной площади, предупредил. — По одному разу давать. А то всем не хватит!

Он верно рассчитал: каждому досталось проехаться машинкой только по одному разу, а потом «клиент», щупая узкую полосу волос, оставшуюся на темени, подозрительно спросил:

— Ну, чего там… Получился полубокс?..

Кот честно признался:

— Да не особенно… А зачем он тебе: ты ж не боксер?..

— А на что похоже? — допытывался Пушкин.

— На что?.. Знаешь на что? На Стеньку Разина ты стал похож! Не хватает только усов, сабли и прочего!

— А сейчас никто же так не ходит… — продолжал сомневаться Пушкин.

— Мало ли что, — фыркнул Кот. — Каждый человек имеет право остричься, как ему нравится. Вон наш учитель французского языка распустил волосы, как Емеля, и никто ему ничего не говорит!

А у тебя даже хорошо получилось: стригли под полубокс, а вышло под Стеньку Разина! Надо, конечно, подровнять с боков ножницами…

— Ну, давай, — согласился Пушкин. — Только не испорть…

Закончив стрижку. Кот забрал свои инструменты и ушел домой; березовцы тоже отправились по домам. И по дороге Пушкин все щупал свою голову. Встречные на него оглядывались, а какая-то тетка поглядела и плюнула.

— Чего это она? — спросил с беспокойством Пушкин.

— Наверное, приняла тебя за стилягу, — сказал Борис. Пушкин вздохнул:

— Отец тоже не любит стиляг… Боюсь, мне влетит… Сережка его успокоил:

— Всем влетит. Ты лучше глянь, что стало с моим костюмом! Только сегодня утром он был новый…

Сережка и не заметил, как это получилось, но костюм — забрызганный грязью, с надорванным рукавом — теперь уже имел вполне старый вид.

Поэтому разговор с бабушкой, происходивший на улице возле дома, был не очень приятный.

Сережка всячески старался, чтоб бабушка припомнила, как она сама не раз говорила, что мальчик должен быть мужественным и уметь постоять за себя; ну, а когда стоят за себя, то от этого, конечно, портятся костюмы, ничего особенного…

Бабушка гневно ответила, что драку она всегда считала самым отвратительным явлением, что для всех ребят должен служить примером очаровательный мальчик, которого они почему-то прозвали Пушкин и который своим приятным видом и примерным поведением…

В это время на улице появился сам примерный мальчик Пушкин. Его куда-то быстро вела за руку рассерженная мать, а он не хотел идти, вырывался и грубил. Следом за ними, упиваясь происходящим на его глазах скандалом, шел вездесущий Виктор Николаич. Увидев Сережку с бабушкой, он подбежал к ним.