Зато, шествуя к его столику, я могла отметить, что интуиция меня не подвела. Комплимент, отпущенный Турову по телефону, оказался вполне уместен. Он выглядел более чем прилично для своих лет. Продолговатое лицо, почти без морщин и совсем не обрюзгшее, серые глаза, квадратный подбородок, подчеркивающий мужественность облика, и самое, пожалуй, удивительное для человека на пороге пятидесятилетия – густые волнистые, коротко стриженные каштановые волосы, в которых не просматривалось даже намека на проседь.

Заметив меня, Никита Сергеевич легко вскочил на ноги. Рослый, подвижный и достаточно стройный. Впрочем, это я отметила про себя еще на свадьбе, когда вежливо, но твердо отказалась с ним танцевать.

– Здравствуйте, Глафира Филипповна, очень рад вас видеть!

Он широко улыбнулся, дополнив мои наблюдения новой деталью: зубы тоже на месте, крепкие, ухоженные и явно свои.

– Честно сказать, сомневался, что вы меня узнаете, – продолжал он. – Хотел, как только в зале появитесь, дать вам какой-нибудь знак. Но вы, оказывается, действительно запомнили.

Я была вынуждена на мгновение опустить глаза, испытав неловкость, смешанную с профессиональной гордостью. Ведь только что я, как манны небесной, ждала хоть малейшего знака. С другой стороны, мне удалось выкрутиться, и как виртуозно! В нашем деле сразу расположить клиента – половина успеха. А этот уже растаял. Получается, что его в коловращении огромной свадьбы заметили, отметили и теперь позволили ощутить свою уникальность.

– Почему вы думали, что я вас забуду?

Работа в «Фиесте» давно научила меня даже в переговорах с чрезвычайно неприятными клиентами прикидываться, будто я счастлива от одного их вида. В профессиональном плане нет никакой разницы, изображаешь ты радушие или клиент действительно располагает к себе, запомнила ты его или делаешь вид. Однако мне до сих пор приятнее говорить правду. Когда это удается, по-моему, даже голос звучит по-другому. И сейчас в моем голосе преобладали чистые и звонкие тона. Действительно ведь запомнила, а если он думал иначе, то ошибся.

Лицо его просветлело.

– Просто удивительно. Там ведь столько народа собралось. – Устроив меня за столиком так, что мы оказались с ним визави, он протянул мне меню. – Давайте закажем обед, а пока подадут, начнем разговор о делах. Не против такой программы? – Он вновь широко улыбнулся.

– Только за, – ответила я. – Сократим томительное время ожидания. Так как вы мыслите свой праздник?

– Знаете, я как-то пока смутно мыслю, – терзая в руках накрахмаленную салфетку, начал он. – Хочется вообще чего-то торжественного и не совсем обычного.

Я понимающе кивнула:

– Естественно. Все-таки первый настоящий юбилей.

А про себя добавила: «Учитывая среднюю продолжительность жизни наших мужчин – пятьдесят восемь лет, – вполне может оказаться и последним».

– Первый настоящий… – его реплика прозвучала как эхо. – Раньше мне тоже казалось: пятьдесят – это такой важный рубеж! Полстолетия прожил. Наверняка должно ощутиться.

– Каким образом? – поинтересовалась я.

– По крайней мере, должен был почувствовать себя наконец взрослым солидным человеком.

Повезло! Просто какой-то день откровений получился. Видимо, сегодня в силу неведомых мне причин все готовы раскрыть передо мной душу. Впрочем, узнать про Никиту Сергеевича мне было даже интересно. Сама не знаю почему. И я спросила:

– Ну и как? Чувствуете?

– Не-а, – совершенно по-детски откликнулся он.

Это вышло у него так искренне, что я рассмеялась.

– Тогда немедленно признавайтесь, сколько вам лет на самом деле?

Он заговорщицки на меня покосился:

– Пожалуй, вы человек надежный. Отважусь доверить страшную тайну.

Словно поколебавшись мгновение, правильно ли он поступает, он резко перегнулся ко мне через стол и прошептал:

– На самом деле мне всего лет пять, ну максимум восемь.

Я прыснула:

– Мне казалось, мужчины предпочитают пребывать в подростковом возрасте.

– Не-а. Я еще не дорос. Вы-то сами на сколько себя ощущаете?

– Пожалуй, постарше вас буду. Лет на шестнадцать тяну. Хотя, когда с Маврой разговариваю, чувствую себя максимум на три.

– А позвольте полюбопытствовать, кто такая Мавра?

– Моя младшая дочь. Ей тринадцать, и она всеми нами командует.

– Путем очень сложной дедукции осмеливаюсь прийти к выводу, что если вы упомянули младшую дочь, то есть дети и старше?

– Еще одна дочь, Александра. Ей двадцать четыре.

– Ничего себе! Глядя на вас, никогда бы не предположил, что у вас такая взрослая дочь.

Я лишь пожала плечами, однако его неподдельное удивление доставило мне удовольствие. Ничего общего с дежурным комплиментом!

– Значит, ваша младшая дочь командует вами, вашей старшей дочерью и вашим мужем? – задал он новый вопрос.