Олквин вспомнил свой девятый день рождения. Праздники были самой большой радостью, потому что его на несколько дней забирали из монастыря домой. Барон подарил младшему сыну меч — маленький, облегченный, но настоящий, железный, очень острый. Верные друзья по детским играм — сын пекаря Тиви Хоркан и пасынок бондаря Воллан Уилкас — взирали на меч с восхищенным благоговением. А Бенвор едва не плакал. Меч был великолепен, но мальчик знал, что в его жизни и так будет много оружия. А в тот раз ему больше всего на свете хотелось получить в подарок «Атлас десяти королевств» с цветными рисунками-картами. Атлас стоял в лавке иноземного купца и стоил даже меньше меча, но отец рассудил, что будущему рыцарю без надобности дорогущая книга, написанная на языке, которого никто не понимает. Потом началась торговая блокада, и больше Бенвор никогда не видел ничего подобного.

В монастыре в него вдолбили, что долг превыше всего, и каждый получает то, что заслужил, так что глупо было жалеть о том, что судьба охотно предлагала синиц в руках, ведь журавлями в небе она дразнила лишь затем, чтобы потом щедро осыпать драными перьями и глумливо расхохотаться в лицо.

Когда на улице раздался шум и голоса, а в дверь ввалился уставший солдат в покрытой инеем одежде, Олквин даже не удивился. Все было закономерно.

— Пакет для господина капитана! — отчеканил гонец. Бенвор взял у него послание, кивнул в направлении камина, и парень бросился отогреваться. Вскрыв письмо, Олквин поднялся по лестнице и снова постучал в запертую дверь.

— Леди, — позвал он. — Я уезжаю в столицу.

Послышались торопливые шаги и дверь распахнулась. У Джелайны были чуть покрасневшие, испуганные глаза.

— Как, уже?! — с отчаянием воскликнула она, но странно — от одного вида ее искреннего огорчения в душе Бенвора разлилось удивительное умиротворяющее тепло.

— Служба… — пожал он плечами, комкая письмо. Женщина заметила пакет с гербовой печатью.

— Война? — тревожно спросила она.

— Еще не знаю, — ответил Олквин. — Но вызывают срочно. Я напишу вам сразу, как прибуду.

Джелайна долго смотрела на него, словно пытаясь запомнить каждую черточку.

— Храни вас Бог, — вымолвила она. — Я не умею молиться, но попытаюсь.

— Тогда лучше пожелайте мне удачи, — криво усмехнулся Бенвор. — Ведь если меня убьют, кто же станет о вас заботиться?

Джелайна порывисто вздохнула, шагнула вперед и прильнула к Олквину, спрятав лицо у него на груди. Бенвор обнял ее, снова ощущая, как растекается по жилам то самое забытое ощущение уюта. Если в прошлый раз он уезжал из Сентина с неохотой, то теперь у него вообще не было сил тронуться с этого места.

— Вы будете ждать меня? — шепнул он. Джелайна быстро закивала, не поднимая лица. Олквин счастливо улыбнулся, прижавшись щекой к ее теплой макушке.

— Это так хорошо, когда дома ждут.

Опасения Бенвора не подтвердились. Разведчики доложили лишь об одной галере с тридцатью наемными солдатами, прибывшими для пополнения королевской стражи. Правда, это было далеко не первое пополнение, и многие считали, что Альберонт хочет незаметно собрать значительное войско и попытаться отхватить кусок приграничных земель на востоке.

Несколько недель Олквин разрывался между столицей и фортами феода Йонриха. Потом все снова успокоилось. Пару раз хорверские солдаты ввязывались в мелкие стычки, но в остальном все оставалось подозрительно тихо. Даже шпионов появлялось очень мало, или же они стали ловчее и осторожней. Анклау замер, словно выжидая.

К весне принц Майрон в очередной раз попытался наладить отношения с королем Ленгосоу. В Жомеросуин отправилась дипломатическая миссия. Бенвор с удивлением узнал о том, что посольство возглавил его брат Ланайон. Молодой барон Олквин сам вызвался вести переговоры, и справился с этим блестяще. Договор не затронул вопрос о совместном ведении военных действий, но зато ослабил торговую блокаду. Через приграничные заставы опасливо пошли единичные купеческие обозы с побережья — первые за десять лет.

Бенвору все это время пришлось провести на восточной границе, а потом надолго задержаться в столице. Особых дел у него здесь не было, но ситуация могла измениться в любой момент, и капитану приходилось все время быть под рукой у командования. Оставаться ночевать в казарме было ни к чему, и Бенвор вечерами уезжал в Олквинау — при необходимости его могли вызвать и оттуда. Вернувшийся из Жомеросуина Ланайон теперь постоянно обитал при дворе. Веанрис благополучно родила дочь, нашла ей кормилицу и вскоре отбыла к мужу. Замок почти опустел, лишь на хозяйской половине няньки в детской возились с малышами. В прежние времена Бенвор был бы только рад такому стечению обстоятельств, позволяющему спокойно заняться освоением дальних полок библиотеки. Но теперь он не находил себе места. Долгожданная тишина не радовала, а добавляла уныния. Взявшись за любую научную книгу, Бенвор неизменно натыкался на какие-нибудь детали, однозначно указывающие на несоответствие с толкованием той же самой темы Джелайной. В монастыре подобным сомнениям не оставалось места, там заставляли принимать на веру и заучивать. Но теперь юноше было недостаточно постулатов, ему требовались логичные объяснения с самых основ. Сначала Бенвор честно пытался разбираться во всем самостоятельно, но ему все время как будто чего-то не хватало. И капитан быстро понял: не хватает знакомого уверенного голоса… точнее, его хозяйки.

Гонцы регулярно развозили почту в приграничные форты. Олквин два раза отправлял Джелайне короткие письма. От нее он ничего не получил, но это могло и не зависеть от самой женщины. Ни один гонец, сделавший неудобный крюк и завернувший в Сентин, не стал бы ждать, пока она напишет ответ. А приготовить письмо заранее Джелайна, видимо, не догадалась. Похоже, она не рассчитывала, что Бенвор будет ждать ответа на первое письмо, и тем более — что напишет повторно.

В начале апреля Бенвор отправлял в Локо отряд для сопровождения обоза с продовольствием и, внезапно решившись, попросил одного из солдат доскакать до Сентина и забрать оттуда Джелайну. Отряд из форта должен был вернуться в столицу только через день, но это Олквина не беспокоило — повариха Малеана приютит бывшую «шпионку». И только после этого он отважился спросить у Ланайона, не станет ли тот возражать, если в Олквинау поживет гость из Сентина.