— Так и есть. Получилось ужасно. Он наращивал темп, пока она не начала звучать, как обычная ерунда «бум-бряк». Запихал в аранжировку все, что только сумел придумать: барабаны калипсо, марьячес, [302] черт знает сколько скрипок на заднем плане.

Я рассмеялся:

— Похоже, звучало как на его кассете.

Она уставилась на меня:

— Ты о чем? Какая кассета?

Я немедленно почувствовал, что это тема, от которой мне лучше бы держаться подальше.

— Просто кассета, которую он для меня ставил. Последний раз, когда я был у вас в доме.

— Что ты имеешь в виду? Это то, над чем он сейчас работает?

— Ну, наверное, да, — голос у меня был сдавленный, как у Гэри Купера. [303]

— Ты разве ничего из его последних работ не слышала?

Она издала смешок:

— Шутишь, что ли? Он думает, я только несчастья приношу. Он боится, что если я хотя бы взгляну на какую-нибудь из его драгоценных кассет, она тут же автоматически сотрется или что-нибудь в этом роде. Удивительно даже то, что он тебе ее ставил.

— Ну, я-то ему нравлюсь.

— Угу, похоже на то, — ее пальцы побарабанили по крышке пианино. Казалось, она что-то заподозрила и сейчас ожидала лжи. — Ну и как она тебе?

Я пожал плечами:

— Не так плохо, как я ожидал.

— Хочешь сказать, хорошая вещь?

— Нет, что хорошая, тоже не скажу. Над ней еще работать и работать. Вот, например, кое-чего важного там до сих пор не хватает — вокала.

— Нет вокала?

— Пока нет.

Она колебалась:

— Но это — песня? В смысле, нормальная песня, а не просто звуковое месиво?..

— Ну сначала там именно звуковое месиво, а потом оно переходит в нормальную песню.

Она казалась странно заинтересованной, словно я описывал ей никогда не выходивший фильм с Джеймсом Дином.

— А он говорил, кому планирует отдать партию вокала? — Вопрос прозвучал с восхитительной обыденностью, но у меня в мозгу от него словно бомба взорвалась.

— Думаю, он собирается наладить отношения с Луизой…

Она фыркнула:

— Еще чего.

— В какой-то момент он упоминал Карен Карпентер…

— Я серьезно.

— Он, вроде бы, тоже. Еще он упоминал Джоплин. Или, вроде бы, Маму Касс. [304] Думаю, Минни Рипертон [305] в его списке тоже не на последнем месте…

— Скотт…

— Да я правда не знаю. В любом случае, там дорога еще долгая. Он пока что и слов-то не сочинил. С его темпами это займет еще лет десять.

Боже, каким идиотом я себя чувствовал! Почему я боялся сказать ей, что на самом-то деле композиция была замечательной? Неужели я думал, что она тут же бросится обратно, умоляя его позволить петь ей?

Я что, настолько сомневался? Или думал, что она такая дура?

— Ну что ж, зато ты можешь быть уверен вот в чем, — она поднялась и направилась в кухню. — Как бы эта композиция ни была хороша сейчас, он будет мудохаться с ней, пока не испортит ее напрочь. Половина его проблем именно в этом, сам знаешь. Он просто не знает, когда нужно остановиться.

Она подошла к плите и проверила мясо.

— Ну что ж, всегда есть шанс, что он упадет замертво до того, как все окончательно испортит, — сказал я. — И тогда она выйдет как его посмертный шедевр.

Она втянула носом мясной аромат:

— Что, действительно так классно, а?

— Если только тебе нравятся «Edsels», [306] — я обнял ее сзади.

— Ну так они сейчас стоят недешево, да? В среде коллекционеров.

— Вроде бы да. Правда, достать отдельные вещи — проблема.

Я поцеловал ее в шею. Она положила ладонь мне на руку, словно давая понять — разговор еще не окончен.

— Скотт, помнишь кассету, которую ты завозил тогда к нам домой?

— Да, — в горле у меня снова пересохло.

— Ты ее слушал? — в ее голосе был страх.

— Нет, времени так и не нашлось, — ответил я как можно спокойнее. — С ней просто путаница вышла. Предполагалось, что там записана его музыка. Но он позвонил мне в студию и сказал, чтобы я ее не слушал.

— Он объяснил, почему?

— Нет. Не совсем. Просто сказал, что там записано совсем другое.

Я почувствовал под руками дрожь ее тела. Она выскользнула из моих объятий, беспокойно огляделась в поисках, чем бы заняться, и наконец занялась бутылкой с вином.