Шрифт:
«Без потеряния времени требую приготовить 837 пушек разных калибров и 718 якорей…»
Между тем неурожайное лето не предвещало ничего хорошего и заводам. Обычно хлеб заготовляли в Белозерском уезде, в Крохине, Бадоге и других волостях. Неурожай заставил мужиков прекратить продажу скудных прошлогодних запасов. Геннин просит Апраксина воздействовать через бурмистров и «силой покупать у белозеров хлеб, заглядывая в мужицкие амбары, иначе рабочие с заводов разбегутся…».
В самом деле, среди рабочих началось брожение. Некоторые стали искать лучшей жизни, пытались укрыться бегством, а затем устроиться на других заводах.
Пойманных беглецов возвращали на завод. Они должны были отработать штраф в размере двух рублей. И комендант – начальник завода объяснял такие меры:
– Понеже их кнутом содержать невозможно, а вешать грех, быть таковым под штрафом. И теми штрафами многих я удержал на месте, и стало в государеве деле пушечного литья и других припасов отправление доброе…
Но «доброму отправлению» помех было еще и еще немало. Когда Виллиму Геннину стало известно, что из приписанных к его заводу заонежских погостов крестьяне отправляют ходоков-жалобщиков в Петербург, он, пользуясь правом распоряжаться людьми, как ему заблагорассудится, писал Апраксину:
«А ныне слышно стало мне, что Олонецкого уезду заонежских погостов мужики многие без моего ведома пошли в Петербург к царскому величеству и к вашему сиятельству на меня бить челом. Поволь приказать таким учинить наказание, бить их кнутом и прислать сюда скованными, дабы впредь не своевольничали».
Петр высоко ценил Геннина, был доволен итогами его работы.
За первое трехлетие, докладывал Геннин Адмиралтейству, при его бытности изготовлено пушек и всяких железных припасов на 181 232 рубля, да казне прибыли от кабацких и прочих сборов 28 927 рублей – огромные по тем временам суммы. Солдатская фузея – кремневое ружье, выпущенное Петровским заводом, ценилось в сорок пять алтын, шпага, качеством стали не уступавшая немецкой золингенской, стоила двадцать алтын.
Петрозаводские пушки в изобильном количестве гремели и громили врагов на суше и на море. Но Петру хотелось большего: побывав несколько раз на заводе, он решил отправить Виллима Геннина на металлургические заводы в Германию, Голландию, Англию и Францию посмотреть, как и что там делается, и привезти оттуда модели и планы.
Отправляя Геннина за границу, Петр, в присутствии приближенных, наградил его своим эмалевым портретом в золотой оправе с бриллиантами и сказал:
– Вот человек, Виллим Иванович, так его возвеличаем, Геннин, во младости появился в России и здесь обрел себе вторую родину, стал верным сыном ее. Помните, какие пушки у нас были в сражениях? Забыли? Скажу: из трехсот, бывало, уходило на разрыв шестьдесят три, да совсем негодных тридцать шесть. Единое достоинство у тех олонецких пушек было, что шведы, захватив их у нас, стрелять из них робели, как бы самих не побило… А якори? Как закинем, глядишь – двух лап и нет. А что содеял Виллим Иванович? Он соединил разные материи ископаемых руд и произвел металл не хуже шведского. Теперь и пушки не лопаются, и якори, не ломаясь, удерживают корабли… Надеюсь, Виллим Иванович не праздно проведет время в чужих землях…
Надо полагать, Геннин справился с поручением Петра.
Когда Геннин вернулся из поездки за границу, Петр приказал ему возглавить на реке Сестре строительство плотины и оружейного Сестрорецкого завода.
Петербург тогда уже прочно основался.
Миновали трудные боевые годы, Россия вышла победительницей. В 1721–1722 годах Геннин по-прежнему руководил заводами Олонецкого края и одновременно строил Сестрорецкий.
В скором времени первенство от олонецких заводов перешло к Сестрорецкому.
Большинство мастеровых – 457 человек – были переведены из Заонежья на новый усовершенствованный завод.
Однажды предприимчивый государь вызвал Виллима Геннина во дворец, положил перед ним карту России и, прочеркнув ногтем линию от Москвы к верховьям Волги, сказал:
– Польза была бы и Москве, и Петербурху, и прочим местам, если бы связать каналом и шлюзами реку Москву с Волгой. Опричь тебя некому поручить такое дело. Действуй усмотрительно. А заводы теперь обойдутся и без тебя…
Выполняя поручение Петра, Геннин с группой помощников в лето прошел, тщательно изучая трассу будущего канала, через Яузу на Клязьму, с Клязьмы на Яхрому и к селу Рогачеву…
Проект Геннина предусматривал на этом пути сто двадцать три шлюза.
– Сия работа будет зело велика, – докладывал Геннин Петру.
– Не токмо велика, но и непосильна, – согласился с ним Петр, рассмотрев представленный проект.
Зимой в семьсот двадцать втором году Виллим Геннин, в генеральском звании, щедро и многократно отмеченный наградами, по приказу Петра отправился на Урал разбирать склочное дело между Татищевым и Никитой Демидовым. Но это меньше всего входило в его компетенцию. Задержался он на Урале на двенадцать лет. Строил заводы и с помощью лучших заонежских умельцев обучил уральских рабочих мастерству литейного производства.
В конце своей жизни, спустя уже десять лет после смерти Петра, Геннин составил полезную книгу, в рукописи она называлась «Абрисы о горных заводских строениях и о прочих куриозных вещах». Целый век труды Геннина изучались по рукописным спискам. Затем сокращенно печатались в «Горном журнале» в 1828 году. И полностью изданы в 1937 году. Итоговый документ деятельности опытного строителя и металлурга не лишен исторического и практического интереса.
Так голландец по происхождению, Виллим Геннин, выросший в России, стал деятельным слугой Петра Первого и оставил по себе добрую память.