– Тогда мы здесь сделаем небольшой танец, а в это время ребята вывезут эту хреновину…

– Пускай будет танец…

Данила репетировал со всеми. К сцене он привык давно, но, несмотря на сделанную ему рекламу, в таких больших театрах, каким являлся Оперный, ему выступать еще не приходилось. Но тут выручал опыт Наталки.

– Христина, вот здесь пошире жест! – советовала она из партера, как всегда зажав острыми зубами незажженную сигарету. – На балконах тоже люди сидят. Пусть они заплатили меньше, чем первые ряды, но им тоже интересно… Так, сзади! Не переглядываемся, не улыбаемся! Притащили железо и стоим, как статуи. Ромчик, что там такого смешного? Не отвлекаем зрителя, все внимание должно быть на Даниле. Отвлекать будете, когда он скажет.

Ребята послушно исправляли свои ошибки. Было видно, что, несмотря на суровый нрав своего руководителя, они ее просто обожают.

– Запомните, – объяснял Данила, – зрители смотрят туда, куда смотрите вы. Если вы все разом обернетесь в ту сторону сцены, то на секунду отвлечете весь зал. Это и есть отвлекающий маневр! В этот момент мы и произведем подмену…

– Саша, нажмешь этот рычаг только после моего сигнала, не раньше и не позже… Когда я сделаю последний взмах – это и будет сигнал.

В зал иногда приходила портниха, которой заказали большое количество новых костюмов.

– Это, по-вашему, идентичное изделие? – закатывая глаза, спрашивал Данила. – Идентичное, значит – одинаковое.

– Они одинаковые.

– А что это за шов внизу?

– Этот немного короче сначала получился, я потом кусочек дошила, – оправдывалась портниха. – Материя та же, оно и не видно ничего… почти.

– Именно, что – «почти»! Мне не нужно «почти». Необходимы два совершенно одинаковых костюма, понимаете?

– Переделаю, – вздыхала портниха и, ругая про себя привередливого заказчика, шла исправлять свою ошибку.

– Скажите, а какая должна быть ассистентка? – спросила хорошенькая Ирочка с потрясающими глазами в обрамлении пушистых ресниц – та самая, стриженная под мальчика.

– Привлекательная, стройная, – ответил Данила, извлекая из кармана пачку сигарет. – У нее должно быть гибкое и сильное тело.

– Как у меня? – наивно спросила Ира, сидя на шпагате и упершись ладошками в подбородок. Данила не мог не признать, что ее спортивная фигурка выглядела довольно волнующе.

– Та-ак, чего сидим? А ну на сцену! – раздался приказ Наталки, и девчонка упорхнула, бросив на прощание обжигающий взгляд. Глядя на небольшие упругие ягодицы удаляющейся Ирочки, Данила ощутил пробуждающееся желание, но постарался отогнать его – девчонке всего пятнадцать лет!

– Зажигалку посеяла. – Наталка уселась на край стола. – У тебе есть?

Данила протянул ей указательный палец, на кончике которого появился язычок пламени.

– Супер! Не печет?

– Нет. Палец-то не настоящий.

Данила тоже закурил.

– Серьезно? Даже вблизи не видно.

– Между тем, что видится, и тем, что делается, – большая разница, – задумчиво сказал Данила и дунул на палец, словно ковбой на еще дымящийся кольт. – Что у нас осталось?

– Только последний номер, а так все готово. Ну, и еще один набор костюмов… Переживаешь?

Данила усмехнулся:

– Есть немного.

– У меня в театре женщина есть… Уже сорок лет на сцене. Она перед каждым спектаклем нервничает. Но как только выходит на сцену, тут же преображается. Так вот она говорит: «Если ты не переживаешь, значит, тебе все равно. Тогда нужно уходить со сцены».

– Наверное, она права.

Разговаривая, Наталка бросала взгляды на сцену, не переставая контролировать рабочий процесс.

– Ромчик! Еще раз то же самое и поддержку прорепетируйте!

Она повернулась к Даниле:

– Я сама переживаю. У меня всегда так перед премьерой.

– Завтра билеты выходят в продажу.

– Так что, спать не будешь?

– Если не продадутся, – продолжил Данила, – я их сам выкуплю и раздам.

– Не раздашь, – уверенно сказала Наталка, потушив сигарету, – все раскупят.

В конце зала открылась дверь, и в проходе между рядами показался Петр Зиновьевич. Он подошел и устало опустился в кресло рядом с ними.

– Ох, втянул ты меня… – по привычке вздохнул Мастер. – Измотался весь.

– Как машина? – улыбнулся Данила.

Весь последний месяц он периодически задавал этот вопрос, зная, что Петр чуть ли не спит в машине. Новый «Aуди» – это вам не старый «жигуль».

– Чувствую себя «новым русским». – Мастер довольно поправил галстук. – Только переживаю. Ты столько денег вбухал в рекламу: радио, телевидение, плакаты по всему городу… А если не окупится?