— Я не позволила им добиться успеха, — заявила она.

— Очень хорошо.

— Я настаиваю на полнейшем уважении.

— А вам не приходило в голову, — поинтересовался я, — что ваша жажда уважения вступает в противоречие с развитием вашей сексуальности?

— Секс, — сказала Беверли, — это только ничтожная и неважная часть жизни. Секс необходимо рассматривать с правильной точки зрения.

— Сексуальность, — ответил я, — является основополагающей для человеческого существа.

— Нет-нет, — возразила мисс Хендерсон. — Секс не важен и несуществен. Как я уже сказала, его следует рассматривать с правильной точки зрения. Это понимают все просвещенные и развитые личности, как мужчины, так и женщины. Бесспорно, сексуальность является угрозой и помехой для развития настоящей цивилизации. Ее необходимо безжалостно обуздывать и контролировать.

— Чушь!

— Чушь?

— Да, чушь. Секс может быть помехой цивилизации определенного рода, — признал я. — Но не думаю, что оценил бы такую цивилизацию. В самом крайнем случае я согласился бы рассматривать форму общества, которая бы не была враждебна природе человеческих существ, но считалась бы с их желаниями и потребностями. Но в таком обществе не было бы нужды подавлять сексуальность, напротив, она бы расцветала.

— С вами невозможно разговаривать, — ответила Беверли. — Вы слишком невежественны.

— Возможно, — согласился я. — Однако среди всех этих умозрительных предположений одно совершенно очевидно.

— Что именно? — поинтересовалась она.

— То, что вы бесспорно и неоспоримо привлекательная и восхитительная молодая женщина, — промолвил я.

— Вы ужасны, — опустив голову, ответила мисс Хендерсон.

— Легко понять, почему работорговцы с планеты Гор могли бы заинтересоваться вами.

— Вы просто чудовище! — рассмеялась она.

Я был рад, что мне удалось хоть немного отвлечь ее от тревожных мыслей.

— Сегодня ваш наряд, — сказал я, — как и вы сами, нравится вам это или нет, восхитительно женственен.

Беверли посмотрела на себя и машинально провела рукой по бедрам, разглаживая атлас платья. Это был очень естественный жест. Я предположил про себя, что рабов на Горе наверняка учат таким жестам. Но у мисс Хендерсон он был абсолютно органичным. Я находил ее чрезвычайно привлекательной. Существуют ли рабы по природе своей? Если существуют, я уверен, что очаровательная Беверли Хендерсон из их числа.

— Какой вы отвратительный и невежественный грубиян! — улыбнулась она.

— Я никогда раньше не видел, чтобы вы надевали что-то по-настоящему женственное, — сказал я. — Кроме того, оказывается, вы признаете, что некая доля женственности вполне допустима. На вас это не похоже.

Беверли опустила голову.

— Безусловно, каким-то образом вы изменились, — добавил я.

— Возможно, — подтвердила она.

— Вы ведь недавно купили этот наряд? — спросил я.

— Да.

— Когда именно?

— Сегодня утром, — сердито взглянув, как бы защищаясь, призналась мисс Хендерсон. — Я подумала, что мне не повредит иметь хоть что-то нарядное.

— Вы сегодня больше чем просто нарядны, — заметил я.

— Спасибо, — ответила она.

— И вы сегодня немного накрашены, на глазах — тени, — добавил я.

— Да, — согласилась она.

— К тому же от вас пахнет духами.

— Да… Я искренне надеюсь, что никто из моего факультета не увидит меня такой.

— Они стали бы высмеивать вашу привлекательность, — начал я, — и попытались бы отомстить вам из зависти?

— Да, думаю, так, — кивнула Беверли.

— Эта перемена в вас так неожиданна! Должно быть, она связана с вашей встречей с толстяком в той загадочной квартире? — спросил я.

Беверли снова кивнула.

— Да, — сказала она. — Это странно… Никогда в жизни я не чувствовала себя такой женственной, как в то мгновение, когда он приказал мне встать на колени и прислуживать ему.

— Это высвободило вашу женственность? — подсказал я.

— Да. Это так странно! Я не могу объяснить этого.

— Вы попали во власть мужчины, — пояснил я. — Первый раз в вашей жизни вы, возможно, испытали прелесть естественных биологических отношений.

— Я отказываюсь признавать ваш анализ! — воскликнула она.

— А еще вы были сексуально возбуждены, — добавил я.

— Откуда вы знаете? Я ничего об этом не говорила.

— А вам и не требовалось говорить, — продолжал я. — Это было заметно по выражению вашего лица, по голосу, по тому, как вы вспоминали пережитое.

— Вы отвратительны, — раздраженно сказала мисс Хендерсон.