Босх посмотрел на часы. Пора было идти, но ему не хотелось от нее уходить.

– Вот почему Томми Фарадей сказал, что правосудие свершилось, – добавила она. – Это было правосудие для Андре Гальтона. После этого он передал все свои дела другим адвокатам. Некоторые из них достались мне. А сам он в суде больше не появлялся.

Она загасила то, что осталось от ее сигареты.

– Конец истории, – сказала она.

– Уверен, что адвокаты по гражданским правам часто ее рассказывают, – сказал Босх. – А теперь, стало быть, вы приравниваете к этому делу мою историю с Черчем? Разве я похож на парня, который спустил на Гальтона собаку?

– Тут есть своя особенность, детектив Босх. Даже если Черч был таким чудовищем, каким вы его рисуете, он не должен был умереть. Если система закрывает глаза на злоупотребления в отношении действительно виновных, то следующими могут быть только невиновные. Вот почему я должна заниматься здесь тем, чем занимаюсь.

– Что ж, удачи, – сказал он и тоже загасил сигарету.

– Удача мне не нужна, – ответила она.

Босх проследил ее взгляд – Чандлер смотрела на статую, туда, где покончил с собой Гальтон. Смотрела так, словно на ней все еще была кровь.

– Вот оно, правосудие, – сказала Чандлер, кивнув в сторону статуи. – Оно тебя не слышит. Оно тебя не видит. Оно тебя не чувствует и не может с тобой говорить. Правосудие, детектив Босх, оно как ваша замурованная блондинка.

Когда Босх проходил между столами истца и ответчика, направляясь к месту дачи показаний, в зале заседаний было тихо, как в сердце мертвеца. Произнеся слова присяги, он назвал свое полное имя, и секретарь попросила произнести его по буквам.

– И-е-р-о-н-и-м Б-о-с-х.

Затем судья дал слово Белку.

– Расскажите немного о себе, детектив Босх, о своей карьере.

– В полиции я служу около двадцати лет. В настоящее время я приписан к столу убийств в голливудском отделении. Перед этим…

– Почему это называется «столом»?

«О Господи», – подумал Босх.

– Потому что это и в самом деле похоже на стол. Шесть небольших столов сдвинуты вместе и образуют большой стол, за которым сидят детективы – по три с каждой стороны. Это всегда называлось столом.

– Хорошо, продолжайте.

– Перед этим я восемь лет проработал в специальной бригаде по убийствам в отделе ограблений и убийств. До этого я был детективом в столе убийств в Северном Голливуде и в столах по ограблениям и кражам со взломом в Ван-Нуйсе. Около пяти лет я прослужил патрульным, в основном в Голливуде и Уилшире.

Белк не спеша проследил его служебную карьеру вплоть до того момента, когда Босх оказался в составе спецгруппы по Кукольнику. Допрос шел медленно и скучно – скука одолевала даже Босха, хотя это была его собственная жизнь. Отвечая на вопросы, он каждый раз поглядывал на присяжных, и каждый раз лишь немногие из них смотрели на него либо уделяли какое-то внимание его рассказу. Босх нервничал, ладони у него вспотели. Он сотни раз давал показания в суде, но ни разу еще не выступал в собственную защиту. Сейчас ему было жарко, хотя на самом деле в зале суда было чересчур холодно.

– И где же физически находилась эта спецгруппа?

– Мы использовали кладовую на втором этаже полицейского участка в Голливуде. Там находилась комната для хранения вещественных доказательств и документации. Временно мы переместили все это в арендованный трейлер и заняли помещение. Еще у нас была комната в Паркер-центре. Ночная смена, в которую я входил, обычно работала в Голливуде.

– Чтобы быть ближе к первоисточнику?

– Да, мы так считали. Большую часть жертв забирали с голливудских улиц. Позднее многие были найдены в этом районе.

– Стало быть, вы хотели иметь возможность быстро реагировать на сигналы и зацепки, а то, что вы находились в центре событий, этому способствовало, я прав?

– Правы.

– В ту ночь, когда вы получили звонок от женщины по имени Дикси Маккуин, – как все это произошло?

– Она позвонила на номер девять-один-один, и, когда диспетчер понял, о чем она говорит, звонок перенаправили в спецгруппу, в Голливуд.

– Кто на него ответил?

– Я.

– А почему именно вы? Мне кажется, вы уже показали, что были старшим ночной смены. Разве у вас не было специальных людей, чтобы отвечать на звонки?

– Да нет, такие люди были, но этот звонок поступил слишком поздно. Я был один, потому что приводил в порядок хронологическую запись о ходе расследования – ее нужно было сдавать в конце каждой недели. Так как я был там один, я и принял этот звонок.

– Когда вы поехали на встречу с этой женщиной, почему вы не вызвали подкрепление?

– По телефону она сказала мне недостаточно, чтобы убедить, будто за всем этим что-то есть. В день мы получали десятки звонков, и ни один из них ничего не стоил. Я должен признать, что отправился выслушать ее сообщение, не веря, что оно что-нибудь даст.