Наконец мой проводник толчком остановил меня, стиснул мое плечо в порядке предостережения, сошел с тропы и исчез. Я стояла терпеливо, для тепла засунув ладони под мышки. Я была уверена, что мой проводник вернется — хотя бы потому, что я ему еще не заплатила. Ветер шуршал в сухих плетях ежевики, словно призрак оленя, мечущийся в страхе перед охотниками. Сырость начала просачиваться сквозь изношенные подошвы моих башмаков.

Мой спутник появился столь же быстро и внезапно, как исчез, жестом призвав меня хранить молчание, так как при его появлении я невольно вскрикнула от неожиданности. Движением головы он велел мне следовать за ним и отвел в сторону голые ольховые ветки, чтобы дать мне пройти.

Вход в пещеру был узкий. На уступе горел фонарь, обрисовывая силуэт высокой фигуры, повернувшейся в мою сторону.

Я бросилась вперед, но, еще не коснувшись его, поняла, что это не Джейми. Разочарование подействовало на меня, как удар в живот; я отступила назад и вынуждена была сглотнуть несколько раз, чтобы отправить обратно горькую желчь, заполнившую горло. Я прижала руки к бокам, втиснув кулаки в бедра, чтобы овладеть собой и заговорить.

— Далековато от ваших владений, вам не кажется? — произнесла я голосом, поразившим меня своей холодной уверенностью.

Дугал Макензи некоторое время наблюдал за моей внутренней борьбой с выражением сочувствия на смуглом лице. Теперь он взял меня за локоть и увел дальше в пещеру. Много тюков было сложено в ее дальнем конце — гораздо больше, чем может увезти одна лошадь. Значит, он здесь не один. Но, какой бы груз ни перевозили он и его люди, ясно, что он не хотел показывать его любопытствующим содержателям гостиниц и их конюхам.

— Это что, контрабанда? — спросила я, указывая на свертки, но потом подумала и сама, ответила на свой вопрос: — Нет, не совсем контрабанда. Груз для принца Чарлза, верно?

Он не потрудился ответить мне; сел на камень напротив меня и положил руки мне на колени.

— У меня новости, — отрывисто произнес он.

Я набрала воздуху в грудь, чтобы успокоиться. Новости… и, судя по выражению его лица, новости плохие. Я снова сделала глубокий вдох и кивнула.

— Расскажите мне.

— Он жив, — сказал Дугал, и самый большой ком льда у меня в желудке растаял.

Дугал наклонил голову набок, наблюдая за мной. Ждет, не упаду ли я в обморок? Этого не произошло, я не потеряла сознания.

— Его схватили возле Килторити, две недели назад, — продолжал Дугал, все еще наблюдая за мной. — Он не оплошал, просто ему не повезло. Накинулся на шестерых драгунов на повороте тропы, и один из них его опознал.

— Его ранили? — Голос мой оставался спокойным, но руки начали дрожать. Я прижала их к телу, чтобы унять дрожь.

— Насколько я знаю, нет, — ответил Дугал, помолчал и добавил: — Он в Уэнтуортской тюрьме.

— Уэнтуорт, — повторила я механически.

Уэнтуортская тюрьма. Возведенная в конце шестнадцатого столетия первоначально как сильная пограничная крепость, она периодически достраивалась в течение последующих ста пятидесяти лет. Теперь эта каменная груда занимала площадь около двух акров и была обнесена стеной трехфутовой толщины из выветрившегося гранита. Но даже в гранитных стенах есть ворота, подумала я. Я подняла глаза, чтобы задать вопрос, и увидела на лице Дугала все то же мрачное выражение человека, которому не хочется что-то говорить.

— Что еще? — спросила я.

Его карие глаза встретились с моими; он не отвел их.

— Его судили три дня назад, — сказал он. — И приговорили к повешению.

Ледяной ком вернулся — в компании с еще несколькими. Я закрыла глаза.

— Сколько времени? — спросила я.

Голос мой звучал словно бы где-то очень далеко, я открыла глаза и постаралась сосредоточить взгляд на огне фонаря. Дугал покачал головой.

— Я не знаю. Наверное, немного.

Мне дышалось уже легче, и я разжала кулаки.

— Тогда нам надо поспешить, — сказала я, все еще спокойно. — Сколько людей с вами?

Вместо ответа Дугал встал и подошел ко мне. Наклонился, взял мои руки в свои и поднял меня на ноги. Уже не выражение сочувствия, а глубокая печаль светилась в его глазах, и это напугало меня куда больше, чем его слова. Он медленно покачал головой.

— Нет, милая, — произнес он мягко, — мы ничего не можем сделать.

В полном ужасе я вырвала у него свои руки.

— Можем! — выкрикнула я. — Должны! Вы сказали, что он еще жив!

— И я сказал, что времени осталось немного, — жестко возразил он. — Парень находится в Уэнтуортской тюрьме, а не в дыре для воришек в Крэйнсмуире! Они могут повесить его сегодня, завтра или на следующей неделе, никаких точных сведений у меня нет, но я знаю, что десять человек ни при каких обстоятельствах не в состоянии взять приступом Уэнтуортскую тюрьму.

— Ах вот как! — Меня снова начало трясти, но на этот раз — от гнева. — Вы этого не можете знать, вы не представляете себе, что можно сделать! Просто не хотите рисковать собственной шкурой и вашей ничтожной… выгодой! — Я показала на тюки в глубине пещеры.