Шрифт:
– Привет… Маккалеб.
Он улыбнулся. Мужчины пожали друг другу руки.
– Прямо как в дешевой газетенке, – заметил Маккалеб.
– И не говори. А ты что здесь делаешь? Надеюсь, не книгу пишешь?
– Что?
– В наше время все бывшие сотрудники Бюро пишут книги.
– Нет, это не для меня. Просто хотел угостить тебя ленчем. Надо перемолвиться.
Босх глянул на часы, что-то решая.
– Эдвард Ганн.
Босх посмотрел на него:
– Джей Уинстон?
Маккалеб кивнул.
– Она попросила меня просмотреть материалы.
Подошел лифт, и вышедшая из зала суда толпа внесла их в кабину. Казалось, все смотрят на Босха, стараясь не показывать этого. Маккалеб решил не продолжать, пока они не выйдут.
На первом этаже они направились к выходу.
– Я сказал ей, что составлю психологический портрет. Быстро. Для этого мне надо понять Ганна. Я думал, ты сможешь рассказать мне о том старом деле.
– Послушай, у меня максимум минут сорок пять. Я должен бежать.
– Хватит и сорока пяти. Есть тут поблизости место, где можно перекусить?
– Забудь о здешних закусочных – это ужас. Давай заглянем в «Купидон» на Виктории.
– Вы, копы, всегда едите в лучших местах.
10
Они ели хот-доги на улице, за столиком без зонтика. Маккалеб весь взмок. В Долине всегда градусов на пятнадцать – двадцать теплее, чем на Каталине, а он не привык к такому перепаду температур. Здоровье так и не восстановилось после трансплантации, и Маккалеба часто бросало то в жар, то в холод.
Сперва шел светский разговор о нынешнем деле Босха.
– Ты готов стать Голливудским Гарри?
– Нет уж, спасибо, – сказал Босх откусывая «Чикаго-дог». – Пожалуй, я лучше бы отработал ночную смену в семьдесят седьмом.
– Ну, по-твоему, все подготовлено? Ты прижал его?
– Кто знает. У окружной прокуратуры не было громких побед уже лет двадцать. Как пойдет… У нас говорят, что все зависит от присяжных. Я-то всегда считал, что главное – качество улик, но я просто тупой детектив. Джон Ризн привлек консультанта по присяжным [10] , работавшего на процессе Симпсона [11] , и они довольно удачно управляются с двенадцатью на скамье. Ч-черт, Джон Ризн!.. Слушай, даже я называю этого типа по имени, как репортеры, – видишь, как хорошо он умеет все контролировать, все подстраивать.
10
Психологи, советующие защитникам, каких выбирать присяжных.
11
Дело 1994–1995 гг., когда знаменитого футболиста и киноактера О. Джей Симпсона обвиняли в убийстве бывшей жены и ее любовника. Защита особенно упирала на недобросовестность и предвзятость следователей. В результате длительного и спорного процесса Симпсона оправдали.
Босх покачал головой и откусил еще кусок сосиски.
– А что за здоровяк его сопровождает? – спросил Маккалеб. – Маячит за спиной, мрачный, как дворецкий Ларч из семейки Адамс.
– Это следователь Руди Валентино.
– Его и правда так зовут?
– Нет, зовут его Руди Таферо. В свое время он работал в полицейском управлении Лос-Анджелеса детективом в Голливуде. Его прозвали Валентино из-за внешности. Ему это страшно нравилось. Потом он ушел в частники. Имеет лицензию на поручительство [12] . Не спрашивай как, но он начал заключать контракты об охране с множеством людей в Голливуде. И объявился сразу после того, как мы забрали Стори. В сущности, именно Руди сосватал Стори Фауккса. И вероятно, получил за это неплохие комиссионные.
12
То есть имеет право освободить арестованного под залог и ручается за его явку в суд.
– А как насчет судьи?
Босх кивнул, словно нашел в разговоре что-то хорошее.
– Стрелок Хоктон. Это тебе не Ланс Второй Шанс. Не отстой. Он, если понадобится, заткнет Фаукксу рот. По крайней мере хоть он за нас.
– Стрелок Хоктон?
– У него под черным одеянием прячется кобура… так поговаривают. Лет пять назад он разбирал дело мексиканской мафии; когда присяжные вынесли вердикт о виновности, компания дружков и семья обвиняемых рассвирепели и чуть не устроили бучу прямо в зале суда. Хоктон выхватил «глок» и выпустил очередь вверх. Это довольно быстро всех успокоило. С тех пор его переизбирали почти единогласно. Сходи в зал и посмотри на потолок. След от пуль по-прежнему там. Не позволяет заделать.
Босх откусил еще кусок и посмотрел на часы.
– Ничего личного, но, насколько я понимаю, с Ганном они уперлись в стену, раз уж запросили помощи извне.
Маккалеб кивнул:
– Вроде того.
Он посмотрел на сосиску с соусом чили на тарелке и пожалел, что нет ножа и вилки.
– Что с тобой? Может, не стоило сюда приходить?
– Ничего Я просто думал. С оладьями в «Дюпаре» с утра и сосисками на обед мне может понадобиться еще одно сердце.
– Когда в следующий раз пойдешь в «Дюпар», загляни и в «Пончики Боба». Прямо на фермерском рынке. Возьми парочку – и почувствуешь, как артерии твердеют и ломаются, будто свисающие с крыши сосульки… Никаких подозрений у них нет, верно?
– Верно.
– Что тебя так заинтересовало?
– То же, что и Джей. Есть тут что-то. Мы считаем, что это может быть только начало.
Босх просто кивнул. Его рот был набит.
Маккалеб бросил на детектива оценивающий взгляд. Волосы короче, чем помнилось. Седины прибавилось, но этого следовало ожидать. По-прежнему усатый. Его глаза напоминали глаза Грасиелы – такие темные, что зрачок почти сливался с радужной оболочкой. Только у Босха глаза усталые и слегка прикрыты складками в уголках. Взгляд, однако, подвижный, цепкий. Он сидел, слегка подавшись вперед, словно готовый к броску. Маккалеб помнил, что Босх всегда казался каким-то пружинистым, будто в любой момент и по любой причине может сорваться с места.