– Я в вашем распоряжении, детектив. Это насчет того пистолета?

Вопрос застал Босха врасплох.

– А почему вы спрашиваете, сэр?

– Как вам сказать… Я знаю, что из него застрелили девушку и убийцу так и не нашли. По-моему, это единственное, что может связывать меня с полицией Лос-Анджелеса.

– Вы не ошиблись, сэр. Так мы можем поговорить?

– Если это означает, что вы заняты поисками убийцы, то можете задавать любые вопросы.

– Спасибо. Прежде всего хочу спросить, как вы узнали, что украденным у вас пистолетом воспользовались для убийства?

– Из газет. Когда написали об убийстве, я прикинул, что к чему, и сделал соответствующий вывод. Потом позвонил детективу, который занимался моим делом, и он подтвердил мои наихудшие опасения.

– Почему вы так говорите, мистер Вейсс?

– Потому что мне приходится с этим жить.

– Но вы же ни в чем не виноваты. Вы не совершили никакого преступления.

– Знаю, но лучше от этого не становится. Я купил оружие из-за того, что мне угрожали какие-то недоумки. Я купил его для защиты. А в итоге пистолет оказался орудием убийства ни в чем не повинной девушки. Я много думал. Если бы вернуться назад… Если бы я не был таким упрямым… В том смысле, что ведь можно было просто взять и переехать в другой район, а не покупать этот проклятый пистолет. Вы меня понимаете?

– Да, понимаю.

– А теперь, детектив, задавайте ваши вопросы.

– У меня их немного. Я и позвонил-то вам так, на всякий случай. Наверное, из-за того, чтобы не копаться в бумагах семнадцатилетней давности. В отчете сказано, что кражей занимался детектив Джон Маклеллан. Вы его помните?

– Хорошо помню.

– Ему, кажется, так и не удалось найти преступника?

– Насколько я знаю, нет. Поначалу Джон полагал, что кража – дело рук тех хулиганов, которые угрожали мне по телефону.

– И что?

– Потом он сказал мне, что они ни при чем. Но, откровенно говоря, я его уверенности не разделял. Понимаете, дом просто разгромили. То есть они вломились туда не для того, чтобы что-то взять. По крайней мере не только для того. Они все здесь разбили, раскидали. Признаюсь, когда я вернулся и увидел, что стало с моим жильем… Я очень разозлился.

– Почему вы говорите «они»? Полиция считала, что действовал не одиночка?

– Джон полагал, что их было двое или даже трое. Я ушел всего лишь на час, ходил в магазин. Один бы за такое время просто не успел все расколотить.

– В списке украденного, помимо пистолета, значится коллекция монет и какая-то сумма наличными. Что-нибудь еще пропало? Может быть, вы обнаружили впоследствии…

– Нет, больше ничего. Кстати, монеты мне потом вернули, а ими я дорожил больше всего. Коллекцию собирал еще мой отец.

– Кто вам ее вернул?

– Джон Маклеллан. Принес недели через две после того случая.

– Он сказал, где ее взял?

– Сказал, что в ломбарде в западном Голливуде. А потом мы узнали и про пистолет. Но его мне не вернули. Впрочем, я бы в любом случае его не взял.

– Понимаю, сэр. Детектив Маклеллан рассказывал вам о своих подозрениях? Делился мыслями?

– Он думал, что это дело рук какого-то хулиганья. Не «Чатсуортской восьмерки».

При упоминании о «Чатсуортской восьмерке» в памяти Босха что-то зашевелилось.

– Мистер Вейсс, считайте, что я ничего не знаю. Что такое «Чатсуортская восьмерка»?

– Так называла себя одна местная молодежная банда. Белые парни. Тогда, в восемьдесят восьмом, они совершили здесь несколько преступлений. Преступлений на расовой или религиозной почве. Так их называли в газетах.

– И вы стали мишенью этой банды?

– Да. Они мне звонили. Обычные угрозы, всякая чушь насчет «проклятых жидов».

– Но потом полиция заверила вас, что «Восьмерка» к краже отношения не имеет?

– Именно так.

– Странно, вам не кажется? Неужели они не видели связи?

– Я так же тогда думал, но вы же знаете – с полицией спорить бесполезно.

– А почему «Восьмерка» нацелилась именно на вас, мистер Вейсс? Понимаю, вы еврей, но все же почему они выбрали вас?

– Ответ прост. Один из этих паршивцев жил неподалеку. Четвертый дом от моего. Билли Беркхарт. На Хануку я поставил на подоконник менору, и с этого все началось.

– Что потом сталось с Беркхартом?

– Попал в тюрьму. Не по моему делу – за другие преступления. Его взяли вместе с приятелями. За ними много чего числилось. Здесь жила черная семья, так они сожгли крест прямо на передней лужайке. Даже пытались поджечь храм.

– Но кражу в вашем доме совершили не они.

– Получается, что не они. Так мне сказали в полиции. Понимаете, не было ни нацистских символов, ни каких-то указаний на религиозную мотивацию. Кто-то просто разгромил дом.

Босх помолчал, не зная, о чем еще спросить. Кое-какие вопросы у него появились, однако задавать их сейчас было преждевременно.