– Может быть, даже слишком хорошо. Надо все уточнить.

– Как только вернемся, засяду за компьютер и выясню точно, когда Беркхарт вышел из Уэстсайда. Что будем делать? Может, с газетой не спешить?

Босх ненадолго задумался.

– По-моему, откладывать не стоит. Если с датами все совпадет, то установим наблюдение за обоими, Маккеем и Беркхартом. Маккей – слабое звено, попробуем нагнать на него страху. Сделаем это, когда он будет на работе, подальше от Беркхарта. Если мы правы, он ему позвонит.

Босх поднялся.

– И все-таки остальных тоже надо проверить. Тех, кто остался от «Восьмерки».

Райдер осталась сидеть, глядя на него снизу вверх.

– Думаешь, сработает?

Босх пожал плечами:

– Должно.

Он огляделся, скользнул взглядом по лицам – не отвернется ли кто, не отведет ли глаза. Его бы не удивило присутствие в толпе Ирвинга. Мистер Чистюля на сцене. Такая мысль возникала у Босха всегда, когда Ирвинг появлялся на месте преступления.

Райдер встала. Они бросили пустые стаканчики в стоявшую рядом мусорную корзину и направились к выходу из вокзала. Перед самой дверью Босх еще раз оглянулся – за ними вполне могли следить. Он знал, что такую возможность нельзя упускать из виду. Вокзал, еще двадцать минут назад казавшийся теплым, гостеприимным местом, стал вдруг другим – враждебным, настороженным. Звучавшие в нем голоса уже не были шепотом благословляющих. В них прорезались резкие нотки. Это были голоса рассерженных, злых.

Выйдя на улицу, Босх заметил, что солнце спряталось за облака, а значит, очки стали не нужны.

– Извини, Гарри, – сказала Райдер.

– За что?

– Знаешь, я почему-то думала, что вот ты вернешься и все будет по-другому. И надо же – первое дело, и что мы имеем? Такое дерьмо, что хоть нос затыкай.

Босх кивнул. Они вышли на тротуар, и на глаза ему снова попались солнечные часы с выбитыми на гранитном пьедестале словами. Он задержал взгляд на нижней строчке: «Мужество – чтобы делать».

– Меня-то это не беспокоит, – сказал он. – Пусть они беспокоятся.

– Можно начинать, – ответил коммандер Гарсия, когда Босх спросил, готов ли он к интервью.

Босх кивнул и, открыв дверь, кивком пригласил войти двух женщин из «Дейли ньюс».

– Привет, я Маккензи Уорд, – сказала та, что вошла первой. Она, наверное, была репортером.

Вторая несла сумку с фотоаппаратом и треногу.

– А я Эмми Уорд, – представилась она.

– Сестры? – поинтересовался Гарсия, хотя ответ и не требовался: сходство прямо-таки било в глаза. Сестры были молоды, лет по двадцать с небольшим, и симпатичны – блондинки с открытыми улыбками.

– Я старше, – сказала Маккензи. – Но не намного.

Все обменялись рукопожатиями.

– Как это вам удалось попасть вдвоем в одну газету? – спросил Гарсия. – А теперь еще и на одно задание?

– Я уже проработала несколько лет, когда к нам попросилась Эмми. Ничего особенного. И мы часто работаем вместе. Хотя специально нас никто не объединяет. У репортеров свое, у фотографов свое. Сегодня так совпало. Завтра может быть по-другому.

– Вы не против, если сначала мы сделаем фотографии? – спросила Эмми. – Мне надо успеть еще в одно место.

– Конечно, никаких проблем, – бодро заверил ее Гарсия, игравший роль любезного хозяина. – Где мне встать?

Эмми предложила снять коммандера за столом, перед раскрытым делом, которое Босх специально принес с собой в качестве реквизита. Пока шла фотосессия, Босх и Маккензи Уорд отошли в сторонку, чтобы поговорить. Еще раньше они подробно обсудили все детали по телефону. Маккензи согласилась пойти на сделку. Босх пообещал, что если репортаж появится в газете на следующий день, то она будет первой в очереди на эксклюзив, когда убийцу возьмут. Разговор шел трудно. Поначалу договориться с редакцией попробовал Гарсия, но, сделав несколько неуклюжих шагов и едва все не испортив, передал инициативу детективу. По опыту Босх знал, что ни один газетчик не позволит, чтобы полиция диктовала, когда материал должен появиться и как его следует подать. Учитывая это, он сделал упор на «когда», а не на «как» в расчете на то, что Маккензи Уорд захочет и сможет преподнести историю в нужном для него виде. Для Босха самым важным было время публикации – чем раньше, тем лучше. Во второй половине дня Киз Райдер предстояла встреча с судьей, и тогда, если разрешение будет получено, колеса завертятся уже на следующее утро.

– Вы поговорили с Мюриель Верлорен? – спросила Маккензи.

– Да, она будет дома во второй половине и готова встретиться с вами.

– Я почитала материалы, все, что тогда писали об этом деле, и обнаружила несколько упоминаний об отце и ресторане. Мистер Верлорен тоже будет присутствовать?

– Не думаю. Его сейчас нет. В любом случае это будет в большей степени рассказ матери. Она все семнадцать лет хранит в неприкосновенности комнату дочери. Миссис Верлорен сказала, что если вы захотите, то сможете сделать фотографии.

– Правда?

– Да.

Маккензи бросила быстрый взгляд на расположившегося за столом коммандера. Босх знал, о чем она думает. Мать в застывшей во времени спальне дочери впечатляет сильнее, чем старый коп за столом с папкой. Маккензи открыла сумочку и посмотрела на Босха.

– Тогда я позвоню, узнаю, можно ли задержать Эмми.

– Валяйте.

Репортер вышла из кабинета – наверное, не хотела, чтобы коммандер услышал ее разговор с редактором.

Вернувшись минуты через три, она кивнула Босху, давая понять, что все в порядке и Эмми останется с ней.