Знала ли разведка о предстоящей войне, подготовка к которой одновременно велась как в Египте, так и в Сирии? Да, знала. Подготовку к войне вообще скрыть трудно. Помимо сведений секретного порядка многое дают и визуальное наблюдение, и средства радиоперехвата. Всегда можно установить, как проходила подготовка к военным действиям, как война началась и как велась, но никогда нельзя предугадать, каким образом будут развиваться военные действия и чем они закончатся.

После того как мы убедились, что в ближайшие дни начнутся военные действия, главной заботой советских учреждений в Египте стала срочная эвакуация женщин, детей и части специалистов. Всю запланированную работу удалось завершить в срок. Около 3 тысяч человек было отправлено на родину. Это была тяжелая, в основном ночная работа. Заняты в ней были значительная часть персонала посольства и весь состав консульства.

В.М.Виноградов в своих записках называл некоторых отличившихся товарищей. Этот список, конечно, может быть существенно дополнен. Я же хочу помянуть добрым словом уже ушедшего из жизни вице-консула Анатолия Леонтьевича Денисенко, на которого пала основная доля забот об эвакуации советских граждан из Египта. Надо сказать, что и в своей следующей командировке, в Бейруте, во время многолетней ливанской войны он вел сложную и самоотверженную работу по обеспечению безопасности советских граждан и учреждений и был за это награжден орденом Красного Знамени.

Военные действия на египетском фронте не привели на этот раз к бомбежкам Каира, но мы с женой очень тревожились за сына, который после окончания института сразу был направлен на работу в Дамаск в качестве стажера посольства. Там обстановка была значительно тяжелее, и Дамаск подвергался жестоким бомбардировкам израильской авиации. В пятилетнем возрасте сына пришлось эвакуировать из Каира, когда город бомбили во время тройственной агрессии, и в самом начале своей самостоятельной работы он снова оказался в сложной ситуации. К счастью, все обошлось благополучно.

Война закончилась. Наступил новый период в наших отношениях с Египтом. Садат, уже не маскируясь, взял открытый курс на ухудшение отношений с Советским Союзом: выдворил нашего посла, разорвал договор о дружбе и сотрудничестве, закрыл ряд советских учреждений в Египте и даже отобрал жилой дом, строившийся для сотрудников посольства.

Прогнозы и информация разведки нашли практическое подтверждение, но никакой радости от этого не было.

В период с 1955 по 1973 год мне приходилось время от времени встречаться с Алексеем Николаевичем Косыгиным. Помимо разных заседаний, совещаний и приемов трижды я имел возможность по несколько дней подряд общаться с ним, докладывать ему разведывательную информацию, рассказывать об обстановке в арабском мире, переводить его беседы, сопровождать в поездках, принимать участие в его охране и просто беседовать с ним. Большинство этих встреч связано с Египтом.

Никто другой из советских руководителей не производил на меня такого сильного и глубокого впечатления, как Алексей Николаевич. Прежде всего, он не старался напустить вокруг себя византийского тумана, держался естественно и просто, не подчеркивал ни своей значимости, ни своей осведомленности, ни своей причастности к высшему руководству. Казалось, что громадные знания и опыт начисто избавляли его от необходимости думать о том, как преподнести себя внешнему миру. А.Н.Косыгина отличали компетентность в делах государства и в вопросах экономики, твердость характера, строгость мышления, конкретность во всем.

Несомненно, А.Н.Косыгин по своим деловым, а также моральным качествам стоял выше большинства своих коллег по политбюро ЦК КПСС и правительству СССР, не говоря уж о Брежневе. Об организаторских способностях Косыгина говорит, в частности, его быстрое продвижение в высшие эшелоны руководителей советской экономики. Конечно, в 1937-м и последующих годах выдвижение на руководящие посты происходило по особой модели: одних сажали, а других выдвигали, — но служебный рост Алексея Николаевича показателен по-иному. В тридцать три года он — директор прядильно-ткацкой фабрики в Ленинграде, в тридцать четыре — председатель Ленинградского горисполкома, в тридцать пять — нарком текстильной промышленности СССР, в тридцать шесть — заместитель Председателя Совнаркома.

Улыбался Алексей Николаевич крайне редко, и весь облик его был не слишком жизнерадостным, рискну даже сказать, несколько угрюмым. Ему, очевидно, было что переживать, и груз, лежавший на его плечах, давил тяжело.

Во время первого визита Гамаля Абдель Насера в Советский Союз А.Н.Косыгин был в числе сопровождавших президента лиц. Во время поездок Насера по Союзу в одной машине с ним находился Н.А.Мухитдинов, а в машине со вторым лицом в делегации—вице-президентом Объединенной Арабской Республики сирийцем Акрамом аль-Хаурани — Косыгин, я же был с ним постоянно в качестве переводчика.

Много разговоров на самые разнообразные темы велось и с аль-Хаурани, и с представителями местных властей. Запомнились мне лишь наиболее острые ситуации, в которых проявились ясность и конкретность мыслей и суждений Косыгина. На Кавказе, в районах Сухуми и Сочи, мы много ездили по окрестностям, и Косыгин живо интересовался у местных деятелей — грузин и абхазцев — состоянием экономики, новостройками, благоустройством городов и сел. Однажды, заметив чахлые деревца по обе стороны дороги, Косыгин спросил у представителя местной власти: