Когда причащаюсь св. Таин по прочтении положенных молитв: верую, Господи, и исповедую... и Вечери Твоея тайныя... и проч., тогда говорю тайно: Господь во мне лично, Бог и человек, ипостасно, существенно, непреложно, очистительно, освятительно, победотворно, обновительно, обожительно, чудотворительно (что я и ощущаю в себе).

Один из почитателей о. Иоанна, повествует следующее:

«Я был и Кронштадте по делу в 1895 году. Я много испытал; растерял веру, озлобился. Ни в храме, ни в молитве искать примирение мне и в голову не приходило.

В Кронштадтский собор я зашел просто от нечего делать. Меня пропустили вперед, благо народу было немного. С первых же слов меня покорила живая вера в пастыре... «Христос посреде нас», воскликнул он, и я почувствовал, что Христос пришел, что мне Его именно нужно, Его близости недоставало для спасения в этой сутолоке жизни. «Со страхом Божиим приступите»... «Со страхом»... Да, стало страшно, а нужно приступить... Нужно. Там жизнь... Я было двинулся к чаше почти инстинктивно, по вспомнил, что нужно «говеть», готовиться, что я не приступал к чаше десятки лет. Я отступил назад и заплакал. После обедни о. Иоанн сам подошел ко мне с вопросом: «Ты несчастен, тебе больно»... А через два дня я уехал верующим, счастливым, освященным Св. Тайнами. Подите туда. Там всякий уверует «и возродится».

Когда о. Иоанн служил обедню, то молитвенное напряжение его было столь велико, что он обливался потом, подобно тому как Христос во время молитвы в Гефсиманском Саду.

Я неоднократно видел, что подрясник его на спине был промокшим от пота и тогда он переодевался и менял рубашку. Многие священнослужители местные и приезжие стремились отслужить с о. Иоанном литургию, а причащающихся после общей исповеди было много тысяч. Поэтому нередко служили 12 священников и на престоле стояли 12 огромных чаш и 12 дискосов.

В проповедях о. Иоанн не бил на эффект и потому не был красноречив, он говорил просто, но властно. Каждое слово его пронизывало душу слушателей.

Такое действие его проповедей нельзя объяснить той или другой манерой говорить.

Сколько ни проповедуют громко и красноречиво неверующие священнослужители, получившие сан только потому, что происходили из духовного знания, но это производит на слушателей впечатление только актера, хорошо вошедшего в разыгрываемую роль.

Потрясающее действие проповедей о. Иоанна на слушателей можно объяснить лишь тем, что через него говорил Дух Святый и что он учил как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи.

Внебогослужебные беседы и наставления о. Иоанна были также необыкновенно действенны.

Однажды зашла речь о бытии Бога.

– Батюшка! Вот Библия говорит о происхождении земли, человека, а если взять науку...

– Не бери науку в критику Библии, - строго перебивает пастырь.
– В Бога мы можем только верить, а не доказывать Его бытие. Кто верит, тот не требует доказательств, а если ты хочешь доказывать, так где же вера?

– Но ведь учение - свет, батюшка.

– Свет, большой свет. Но скажи, разве ты зажигаешь лампу днем? Или, если ты пришел ночью любоваться на звездное небо, разве ты принесешь свечу. Она тебе мешать будет, а ведь и лампа и свеча - свет...

– Так батюшка... Я рад бы веровать, но не могу.

– И я не могу, и все мы не можем. Вера дается просящим ее. Ты говоришь - хочешь верить, вот и проси. Обрати взор свой к небесам, забудь земное и проси Царя Небесного.

Случалось, что после подобных бесед споривший являлся через несколько времени радостный, сияющий...

– Батюшка, и я получил веру. И как легко, как хорошо! Весь мир кажется обнял бы, с души точно гора свалилась!

Желающих исповедаться у о. Иоанна стало так много, что исполнить это желание было физически невозможно. Надо сказать, что Андреевский собор в Кронштадте во время службы отца Иоанна бывал переполнен так, что яблоку упасть некуда, а между тем собор вмещал от 5 до 7 тысяч человек.

Поэтому ли или для вящей силы Таинства Покаяния, о. Иоанн производил в Андреевском соборе общие исповеди всех присутствовавших, как это имело место в первые века христианства.

Я слышал от лиц, принимавших участие в общей исповеди, что это было нечто потрясающее. Вот как описывал мне это мой друг, ныне умерший, б. Директор Тифлисской Конторы Государственного Банка Константин Семенович Звягин. В молодости он был офицером Конно-Горной Артиллерии и ходил на Памир. Затем, в чине штабс-капитана конной артиллерии участвовал дважды в посольствах, отправленных Императором Александром III к императору Мепелику II, Негусу Абисинии (Эфиопии), и подолгу жил в Эфиопии. Молодость и зрелый возраст он провел бурно. Надумав уже под 40 лет жениться на девушке из хорошей и благочестивой семьи, он отправился к о. Иоанну в Кронштадт и принял участие в общей исповеди. Все бывшие в соборе, совершенно откровенно, не стесняясь массы народа, выкрикивали свои грехи, не исключая и самых ужасных, и притом кричали очень громко, чтобы, если возможно, о. Иоанн их услышал. Кричал и Звягин. В соборе стоял стон, пот градом катился не от жары, а от переживаемого потрясения.

Рыдали буквально все без малейшего изъятия и вместе с этими воплями и стонами дивно очищались души людские, как в горниле огня очищается кусок золота.

«Невольно обратили на себя мое внимание, - пишет одна женщина, - два господина, стоявшие за решеткой передо мной: один седой, другой молодой, оба изысканно и щегольски одетые; сначала старый слушал о. Иоанна со снисходительным видом, а молодой просто с улыбкой, но по мере продолжения отцом Иоанном речи, выражение лиц их делалось серьезным и сосредоточенным: кончилось тем, что оба они не стали, а прямо упали на колени и навзрыд заплакали, закрывши лицо руками...